Время перемен

После всего этого, я увидела их.

Я возвращалась к маяку, потому что, во-первых, он принадлежал мне, а во-вторых, у меня была назначена встреча с одним из подрядчиков, чтобы осмотреть участок.

С тех пор, как мне сделали предложение, я побывала там три раза, и видела, как крепкие побеги изумрудно-зеленых стеблей и листьев тянутся вверх, выделяясь на фоне зеленеющей (но еще не полностью проснувшейся от зимней спячки) весенней травы, поразительным изумрудным сиянием.

Но прошло уже несколько дней с тех пор, как я была там в последний раз.

И тогда они еще не раскрылись.

А сейчас...

Их бутоны распустились.

Их можно было увидеть издалека, но когда я спустилась по склону к утесу, где стоял маяк, их впечатляющая красота возросла в значительной степени.

Я не была единственной, кто их заметил.

Вдоль шаткого забора, окружавшего старичка, стояли три машины и еще больше велосипедов, люди шли пешком, держа наготове телефоны или камеры, нацеленные на это зрелище.

А зрелище представляло собой обилие тюльпанов, пурпурные лепестки которых плавно перетекали в цвет чистой белизны, показывающейся из моря стеблей и листьев. Были места, где они произрастали чуть реже, места, где только стелились по траве, но вся территория вокруг маяка, проходы между постройками и большая часть открытого пространства рядом со зданиями представляла собой ложе из темно-розового и поразительно зеленого цветов.

У меня столько всего было на уме, что я даже не додумалась погуглить, чтобы посмотреть фотографии.

Увидев их впервые во всей красе в первозданном виде, я обрадовалась, что не сделала этого.

Я припарковала взятый на прокат автомобиль возле среднего размера внедорожника с номерами Южной Каролины и медленно вышла из машины, я направилась к забору, глядя на то, что лежало передо мной.

Нет.

Ни за что.

Пусть Кейлен вычеркнул меня из своей жизни, а Курт разрушил до основания, но я не собираюсь, поджав хвост, бежать обратно в Денвер.

Это, все это, было моим.

И я собиралась оставить это себе.

Я остановилась, все еще пребывая в оцепенении от вида тюльпанов, глядя на раскинувшееся передо мной зрелище, задаваясь вопросом, не чудо ли это. Я неплохо разбиралась в садоводстве и полагала, что под воздействием ветра и соленого воздуха этому представителю флоры, будет проблематично произрастать в таком изобилии.

Очевидно, я оказалась не совсем права.

— В первый раз?

Я посмотрела на мужчину рядом со мной, державшего камеру на треноге.

— Да, — ответила я.

Он ухмыльнулся.

— Каждые два года мы приезжаем сюда из Южной Каролины, примерно в это время, потому что жене нравятся здешние магазины, я мне — рестораны, и мы оба любим море, но вот это, — он махнул рукой в сторону моего будущего нового дома, — это то, что действительно притягивает меня. За десять лет я видел их, наверное, раз пять. Такой вид никогда не надоесть.

Я снова посмотрела на свой маяк.

Он совершенно прав. Это совсем не то, что может когда-нибудь приестся.

— Нет, не могу себе такого представить, — пробормотала я.

— Возле Лавандового Дома сейчас все усыпано лавандой, а на Голубом Утесе — колокольчиками, но подобраться к тем местам нелегко, — поделился он. — Они гораздо более уединенные. Тем не менее, несколько раз я проезжал мимо, и там очень красиво. Но здесь нереальная красота.

В этом он тоже был прав (хотя я не видела Лавандовый Дом или Голубой Утес, но я съезжу и туда, и туда).

— Хорошие новости, — сказал он. Я снова обратила на него внимание, и он продолжил: — В городе говорят, кто-то покупает это место. Оно пустует уже целую вечность. Говорят, новый владелец собирается восстановить все здесь в былой славе. Не могу представить, что это сделает с его кошельком, но скажу вам, если бы я когда-нибудь думал, что у меня будут такие деньги, я бы притащил сюда жену и поступил именно так. — Он посмотрел на маяк, тюльпаны и море на горизонте. — Не уверен, что когда-либо видел нечто настолько красивое, а я повидал немало. Но это, оно прямо здесь, перед тобой.

Я пристально посмотрела туда, куда и он, и подумала, что он снова прав.

Вот оно.

— Я так рад, что кто-то наконец позаботится о старом доме, — пробормотал он.

— Я тоже, — прошептала я.

— Хочу расположиться вон там, так что лучше я пойду. Наслаждайтесь, — сказал он, взяв камеру и штатив, и обошел меня, следуя вдоль забора на север.

Я не сводила глаз с красоты, которой теперь обладала, пока не почувствовала движение рядом и не посмотрела направо.

Какой-то мужчина вышел из пикапа, на дверце которого значились сведения строительной фирмы, когда он отворил закрытые ворота (мы с Робом их закрыли, и Роб вернулся с маслом, чтобы смазать петли, на время этого будет достаточно, пока я их не заменю), народ стал убирать велосипеды с его пути.

Я смотрела, как он открывает ворота, возвращается к грузовику, садится в него и заезжает внутрь.

Зеваки тоже наблюдали за происходящим.

Когда он припарковался и вышел, закрыв за собой ворота, я двинулась к нему и окрикнула его.

У ворот мы обменялись рукопожатием.