Время перемен

Сейчас же численность противника гораздо меньше. По данным будущего кавалера ордена Победы, а пока исправляющего обязанности начштаба армии товарища Толбухина, в крепости и мятежных фортах сидело около трех тысяч человек. Могло быть и больше, но основная часть солдат и матросов отправлены на финский фронт, вместе с пушками-трехдюймовками и пулеметами. Остались лишь слушатели минных курсов и курсов радиотелеграфистов, орудийная прислуга и часть моряков, списанных на берег с кораблей. Это, разумеется, очень радует, но ведь и наши силы нынче гораздо меньше, чем те, что оказались в подчинении Тухачевского. Сколько у него имелось войск? Ну, никак не меньше тридцати или сорока тысяч. А у нас? Точных цифр я не знаю, неудобно расспрашивать, но судя по всему – не больше пяти тысяч. Что делать, если здесь еще не закончилась гражданская война и Западный фронт, хотя и изрядно поредевший, сидит в окопах (ну, не совсем в окопах, но близко), а Фрунзе увел с собой самые боеспособные части? Стало быть, воюй тем, что имеется в нашем распоряжении.

Иной раз задумаешься, а не привело ли мое вмешательство (пусть и минимальное), к ухудшению положения? Пора бы уже с войной заканчивать, и переходить к миру, а вот, поди же ты, не получается. И еще мятеж этот дурацкий. А я-то считал, что раз Тамбовское восстания не случилось, то удастся и Кронштадтского избежать.

В той истории довелось читать пространные рассуждения о том, что бы было, если бы Кронштадтский мятеж начался не в конце февраля, а в конце марта – начале апреля, когда двухметровая толща льда прекращается в кашу? Мол, в этом случае пехота красных не прошла бы через Маркизову лужу[29], а линкоры «Севастополь» и «Петропавловск», сумев выбраться из ледяного плена, получили бы свободный ход, вырвались на оперативный простор и стали дополнительной защитой крепости. Но отчего-то никто не говорит, что кроме вышеупомянутых линкоров в Финском заливе имелись другие корабли, не примкнувшие к мятежникам. Они бы тоже освободились ото льда и вступили в бой. Эх, «весело» бы пришлось Петрограду, если бы линейные корабли затеяли морской бой.

Но даже если предположить, что оставшиеся верными законной власти суда не вступают в бой, а дружно идут на дно, что дальше? «Севастополь» и «Петропавловск», лишившись поддержки с суши, превращаются в кусок ржавого железа с оголодавшим и завшивевшим экипажем, жить которому останется неделю, максимум – месяц, а любая осажденная крепость, без помощи из внешнего мира, рано или поздно сдается. Кто станет кормить моряков и их семьи, сидевшие за укрепленными стенами, доставлять им лекарства? Есть, разумеется, и такой вариант: мятежники начнут отправлять линкоры в пиратские рейды на Балтику, матросы берут на абордаж шведские и датские транспортные корабли, налагают дань на прибрежные города, включая Ригу, Гельсингфоргс и Петроград. В общем, Кронштадт превращается в нечто похожее на Порт-Ройаль, с поправкой на двадцатый век. Кстати, если вернусь в собственное настоящее, предложу кому-нибудь из писателей сочинить занимательную книгу – что бы было, если бы мятеж удался, а остров Котлин превратился в столицу пиратского мира? Может, предложить Иванаеву? Нет, этому отдавать такой «вкусный» сюжет чревато. Пожалуй, додумается до дрессированных дельфинов, которых мятежные моряки станут использовать для прорыва блокады или снесет из корабельных орудий парочку прибалтийских городов в назидании остальным.

Можно только порадоваться, что операцией по подавлению Кронштадтского мятежа руководит опытный генерал, а не вчерашний командир роты. Может быть, бывший генерал Надёжный и не имел славы выдающегося полководца Первой Мировой и гражданской войн, но свое дело он знал хорошо. Поэтому, действовал не спеша, но основательно и добросовестно. Он[30] не стал атаковывать везде и сразу, а потихонечку отрезал от Кронштадта форты и корабли. «Севастополь» и «Петропавловск», вмерзшие в лед, забросали дымовыми шашками с аэропланов, а пока экипажи фыркали и ругались, отряды из сводной дивизии Дыбенко приблизились вплотную к судам, форсировали полыньи с помощью досок и пошли на штурм. Конечно, не все складывалось гладко и хорошо, наши понесли потери, но к ночи в штаб было доложено, что уцелевшие моряки с линкоров сдались. Повезло, разумеется, что экипажи имели лишь четверть от штатного состава, чтобы поддерживать жизнеобеспечение линкоров в зимнее время. Но как бы то ни было, теперь линкоры уже в наших руках, а жерла орудий развернуты в сторону крепости.

Но пока суть да дело, мы с комиссаром сидели в штабе и прислушивались к разрывам снарядов, которыми обменивался Кронштадт и линкоры, а также сухопутные батареи, установленные в Ораниенбауме и Петергофе.