Время перемен

Мне снова удалось смутить и разозлить его. В глазах Грега зажегся красный свет животной ярости.

– Дуэль? Мне ничего о ней неизвестно, – резко ответил он. – А что знаете вы? А ладно, не имеет значения.

Он встал и направился к двери.

– Жаль, что вы не захотели заключить сделку, – бросил Грег через плечо. Уверенность вновь вернулась к нему. – Впрочем, я так и думал. Кстати, вы знакомы с Джилом Карсвеллом, не так ли?

– Да, но какое…

– И с Кларенсом Муллинером?

– Да. На самом деле…

– На самом деле он появится здесь в 15. 10.

И Грег аккуратно закрыл за собой дверь.

* * *

Джил позвонил мне прямо из банка – первый раз за все время его работы там – и сказал:

– Вэл, мне необходимо немедленно с тобой встретиться. Давай где-нибудь выпьем.

– Хорошо, – сразу согласился я, – встречаемся в «Коппер Бич».

– В этом хромированном морге?

– Там сейчас никого не будет.

– Понятно. Ладно. Встречаемся там, через пять минут.

Я сразу же направился в «Коппер Бич».

У двери меня схватил за рукав Томми – так ему не терпелось сказать мне что-то.

– Она снова прошла мимо, мистер Матерс. Если вы поторопитесь, то успеете догнать ее.

– Спасибо, Томми, – ответил я, высвободился из его цепких пальцев и вышел на яркое утреннее солнце.

В пятидесяти ярдах впереди шла девушка в розовом костюме. Хотя мне была видна только ее спина, я сразу понял, что это Белоснежка. Ее стройные, изящные бедра были лишь одним из атрибутов единственной на миллион фигуры, идеально дополняющей единственное на миллион лицо; было бы преступлением прикрывать такие ноги даже тончайшим нейлоном.

Тут меня ждал небольшой сюрприз: я никак не предполагал, что такая девушка будет ходить в одном и том же наряде два дня подряд.

Так как на сей раз она была одна, я вполне мог догнать ее и попытаться заговорить. Но мне не пришлось этого делать. Как раз в этот момент она бросила взгляд назад и на сей раз не стала делать вид, что никогда в жизни не видела меня. Девушка остановилась и подождала меня.

Когда я подошел довольно близко, ее плечи стали обнаженными. На этот раз я сумел хорошо разглядеть, как это происходило. Краем глаза я видел нижнюю часть жакета и юбки. Создавалось впечатление, что это мой взгляд прожег огромную дыру в ее одеянии.

Вокруг было несколько прохожих, и некоторые из них глазели на нее. Правда, по большей части, они делали вид, что ничего не замечают. (Мы ведь находились в Шатли.)

Когда между нами осталось десять футов, жакет Белоснежки снова стал целым, но зато юбка стала совсем коротенькой, как у пляжного костюма. Потом костюм обрел целостность, если не считать большого круглого выреза вокруг пупка.

Вырез был не совсем точным образом – материал костюма и тело девушки переходили друг в друга, как свет и тени от мерцающей в темноте свечи.

Теперь уже не только ее иссиня-черные волосы заставляли меня думать о ней, как о Белоснежке. Все ее тело, а к этому моменту я уже видел его большую часть в натуре, было бледно кремовым, а таким жарким летом добиться подобного результата было совсем непросто. Все великаны были сильно загорелыми.

Она пришла вместе с великанами, но не была одной из них.

Я остановился.

– Привет, – сказал я.

Она улыбнулась.

– Меня зовут Вэл Матерс, – представился я, – и я подозреваю, что вы меня хорошо знаете.

Этим я сразу заработал очко. Ее глаза округлились и она спросила:

– С чего вы это взяли?

– Вы узнали меня в баре вчера вечером.

Она кивнула, признавая, что так оно и было. Но больше она ничего не стала говорить.

– Кто вы? – спросил я.

– Миранда.

– Просто Миранда?

Ее костюм, что было довольно странно, перестал меняться. Возможно тут все зависело от того, под каким углом смотришь. Движимый духом эксперимента, я протянул руку, чтобы коснуться ее талии…

… Она больно ударила меня по руке, хотя в ее движении не было злости.

– Нужно сначала дождаться приглашения, – холодно заметила она, повернулась и, к моему глубокому разочарованию, пошла прочь. Я ждал большего от этой встречи.

Сзади ее костюм выглядел совершенно обычным, как и у любой другой девушки.

Джил уже ждал меня в «Коппер Бич». Хотя в баре было не так пусто, как прошлым вечером, здесь было не более полудюжины посетителей.

Мы устроились в углу, там, где прошлым вечером сидели великаны.

Джил и я были одного роста, и даже веса, и одно время походили друг на друга. Теперь он носил очки и с его лица не сходило упрямое выражение: оставьте-меня-в-покое; я очень надеялся, что выгляжу иначе.

Джил мог бы добиться чего угодно. То есть теоретически, способности позволяли ему это. На практике же он не добился ничего и никогда не добьется.

Будучи человеком чутким, я понимал его лучше, чем кто бы то ни было, за исключением, быть может, Барбары.

Но никто и ничем не мог ему помочь. Потому что он сам ничего не мог сделать для себя.

Малейшая критика, тень намека на порицание, даже шутливого, наносила ему глубокую рану. Он был страдалец.