Время перемен

– Это, конечно, фальшивые монеты. Но качество работы таково, что это будет очень трудно доказать, особенно теперь, когда они смешались с другими. А банкноты нельзя просто продублировать – их сразу выдадут номера.

Джил со сдержанным одобрением кивнул.

– Так почему же я об этом не сказал сразу?

– Потому что тебе пришлось бы отвечать. Могли возникнуть неприятности. А так неприятностей практическим наверняка не будет.

– Умно, – проворчал он. – А теперь расскажи, зачем они это сделали.

– Им были нужны деньги – вот они их и сделали, – ответил я.

Он фыркнул, но не стал больше об этом говорить.

Вместо этого он потребовал:

– А теперь расскажи, что известно тебе самому.

Я рассказал. А закончил свое сообщение описанием последней встречи с Мирандой.

Его глаза засверкали.

– Абсолютная провокация, – заявил он.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что может быть проще? Любой наряд, который надевает на себя женщина, производит впечатление первые пять минут. После того, как она снимает блузку, и ты видишь самый низкий вырез, который только можно себе представить, и после того, как ты его разглядишь, как следует, она с тем же успехом может надеть блузку обратно.

Видимо на лице у меня отразились сомнения, поэтому, Джил продолжал развивать ту же тему:

– Ты никогда не замечал, что никто не обращает внимания на старшеклассниц, кроме разве что сластолюбивых старичков, когда они ходят в своих маленьких белых шортиках? Но стоит им надеть юбки и проехать на велосипеде в ветреную погоду… Хорошенькая девушка надевает бикини, и все мужчины на пляже начинают глазеть на нее. И глазеют – некоторое время. А потом она надевает сверху свободный халатик, и они всякий раз поворачиваются к ней, когда халатик распахивается.

– Я как-то никогда об этом не думал, – признался я.

Он изумленно посмотрел на меня.

– Никогда не думал об этом? И ты говоришь это десять минут спустя после того, как ты разглядывал изумительную Миранду?

– Я был слишком занят тем, что сомневался в собственном рассудке. Но теперь я понимаю, о чем ты говоришь.

Так оно и было. Удачливые исполнительницы стриптиза не просто снимают свою одежду. Они дразнят. А что может быть более дразнящим, чем платье из люксона? Что может быть более обольстительным?

Джил придумал замечательный термин – «абсолютная провокация».

Нынешние моды даже и близко к этому не подходили. В самом деле, слишком длинные, нечесаные волосы, обтягивающие джинсы и свободные свитера, длинноносые, плоские туфли, неестественный макияж и слишком короткие юбки у тех, кому они совершенно не годились – никогда ранее молодые девушки не выглядели такими малопривлекательными.

Подобная одежда не имела ни малейшего отношения к нынешней моде.

– Откуда же они взялись? – пробормотал я. – Из космоса?

То что Джил никак не отреагировал на мои слова говорило о том, что эта идея не является для него новой.

И это притом, что он был одним из самых закоренелых скептиков в Шатли.

* * *

Я собирался съездить пообедать домой, чтобы спросить у Дины не захочет ли она немного пожить у Карсвеллов, но позвонить Шейле и предупредить ее я не успел. Как оказалось, только к лучшему.

Когда я вышел из конторы, ко мне подошла Миранда и спросила:

– Не хотите угостить меня обедом?

Это был риторический вопрос.

Я отвел ее в «Красный Лев» частично потому, что не было особого выбора, но главном образом из-за того, что в «Красном Льве» были кабинки, в которых можно было спокойно поговорить.

На сей раз на ней было серебристо-серое платье, которое никуда не исчезало, но она все равно была изумительно хороша.

Если лагерь великанов действительно был их единственной базой, то после встречи со мной она должна была сразу направиться туда, чтобы успеть переодеться и снова оказаться здесь.

Когда мы уселись в кабинке, я сказал:

– Я ждал.

– Чего ждал?

– Приглашения.

Она слабо улыбнулась и сказала:

– Это не такое приглашение.

– Что вы хотели сказать мне, Миранда?

– А почему вы так уверены, что я собираюсь вам что-нибудь сказать?

– Потому что единственная причина, по которой мы могли оказаться здесь, заключается в том, что вы хотели либо сказать мне что-нибудь, либо спросить – а у меня сложилось такое впечатление, что я мало чего могу сказать из того, что вам неизвестно.

– Может быть и другая причина.

– Какая, например?

– Меня вы интересуете. Может быть, мне любопытно узнать какой вы человек. А что хотите узнать вы?

– Откуда пришли вы и ваши друзья?

– Отсюда, – сказала она, в точности повторив ответ Грега.

Тут наш разговор прервала официантка, а когда она ушла, взяв заказ, Миранда чуть приоткрыла свои карты.

– Если хотите, я могу назвать вам одну из причин, по которым я захотела пообедать с вами.

– Так почему?

– Я хочу, чтобы вы познакомили меня с Джотой.

Я мог бы и сам догадаться. В этой безумной истории одно, судя по всему, осталось неизменным – Белоснежку не мог не заворожить принц.

– А что вам известно о Джоте? – спросил я.

Она только улыбнулась и пожала плечами.

– Грег называет его Кларенсом Муллинером, – небрежно бросил я.

Она даже привстала.

– Грег? Когда вы успели поговорить с Грегом?