Время перемен

Из тех, что раз слегка поцарапавшись, будут кровоточить не один день. Если же Джил совершал настоящую ошибку, то он не меньше месяца приходил в себя. Но эта ошибка могла быть чисто символической, даже и не ошибкой вовсе. Кому-нибудь было достаточно намекнуть, что он сделал нечто глупое и он начинал страдать. Долго и молчаливо.

Конечно, он защищался. Всю свою жизнь он тратил на то, чтобы защищаться от нападения, которого никто и не собирался на него совершать.

Я жалел его почти также сильно, как себя. Что толку от почти гениальных способностей, если небрежная реплика дурачка-клерка могла привести к месяцу беспрерывных страданий?

Джил женился на Барбаре, другом странном гении – она рисовала, занималась лепкой, писала стихи и наотрез отказывалась удаляться от своего дома более чем на пять миль. Видимо, у нее были такие длинные корни.

– Что тебе известно, Вэл? – неожиданно спросил Джил, после того, как официантка принесла нам пиво. – Как ты думаешь, что здесь происходит?

Я достал монетку.

– Давай разыграем подачу.

Джил проиграл, и я предложил ему начинать.

– Банда каких-то ребят болтается вокруг нашего дома, – сказал он. – Их почему-то очень интересует Гарри.

Гарри был двухлетним сыном Джила и Барбары. Он был их единственным ребенком и таковым и останется по двум весьма убедительным причинам. Барбара больше не могла иметь детей. Да и Джил – как он мне однажды признался одним пьяным вечером, когда мы оба изо всех сил жалели себя – тоже.

– Могу я одолжить у тебя Дину? – спросил он. – Она бы составила компанию Барбаре.

Так значит вот в чем было дело.

– Приезжает Джота, – напомнил я ему. – И он собирается остановиться у вас.

– У нас? – удивился Джил. – У тебя прекрасный, большой дом. А у нас…

Он замолчал.

Туалет у них был на улице. Деревянные ступеньки крыльца так скрипели, когда вы поднимались в их квартиру, что создавалось впечатление: сейчас рухнет весь дом. Когда один или два года назад, все дома проходили переоценку, почти у всех – в том числе и у нас – стоимость почти удвоилась. А вот дом Джила стал стоить вдвое меньше – человеческие существа вообще не должны жить в подобных развалинах.

Работая банковским клерком, Джил зарабатывал большие деньги – другие, получая меньшую зарплату, и имея даже по несколько детей, умудрялись жить вполне прилично. Но Джил и Барбара были начисто лишены практической сметки. Они регулярно покупали вещи, без которых могли совершенно спокойно обойтись, забывая купить самое необходимое.

– Наверное, мы справимся, – со вздохом согласился он.

– Ты по-прежнему хочешь, чтобы Дина пожила у вас?

– Да. Мне нужно уходить на работу, а Барбара нервничает.

– От Дины будет немного проку.

Джил нетерпеливо пожал плечами. Он всегда начинал проявлять нетерпение, когда кто-то не мог сразу понять его – даже тогда, когда он не сообщал всей необходимой информации.

– Я не думаю, что эти ребята хотят чего-нибудь плохого. Может быть, они вообще больше не появятся.

Просто Барбара целый день находится одна в доме… Я подумал о Дине, потому что она тоже, в основном сидит дома. А если там будет еще и Джота…

Он не закончил, а я не стал ничего уточнять.

Насколько нам было известно, Джота лишь однажды нарушил те дружеские узы, которые было никак нельзя нарушать.

Джил знал, что тогда произошло – Шейла рассказала Барбаре. Сама мысль о том, что Джота может начать приставать к Барбаре, казалась мне совершенно фантастичной, но Джил, видимо, считал иначе.

– Хорошо, – согласился я. – Постараюсь уговорить Дину.

Как ни странно, Дина прекрасно уживалась с Джилом и Барбарой. Грустные гении не любят конкуренции и не переносят критики, а Дина была неспособна ни на то, ни на другое.

Больше мы не стали говорить о Джоте. Барбара позаботится о Дине, а оказавшись без меня и Шейлы (которой она странным образом доверяла) Дина не будет отходить от Барбары.

– В этих ребятах есть что-то странное, – заметил Джил. – Они пришли в банк поменять деньги. Серебряные монеты на банкноты. Никто кроме меня не заметил одной очень необычной вещи. Почему-то я никому не сказал об этом.

Джил порылся в карманах и достал две полукроны, два флорина и два шиллинга. Он больше ничего не сказал, поэтому я стал сам рассматривать их. Полукроны были новенькими монетами 1961 года выпуска. Флорины – старыми и потускневшими, 1935 года. На шиллингах стоял 1952 год.

– Я понял, на что ты намекаешь, – сказал я.

– Ты так думаешь, – в его голосе прозвучало сомнение. Джил с его повышенным IQ никогда не мог себе представить, что кто-то еще, кроме него, способен сделать хоть сколько-нибудь серьезные обобщения, чем… например, Дина.

Я посмотрел более внимательно. На одной из полукрон я заметил почти невидимую царапину на волосах королевы.

На второй была точно такая же. Флорины тоже выглядели абсолютно одинаковыми.

– И таких монет было много?

– Да.

– Хочешь что-нибудь добавить? – спросил я.

– Пока, нет. Ну?

Он хотел, чтобы я попытался сделать тот же вывод.

– Я знаю, почему ты никому не сказал об этом, – заявил я.

– Неужели?