Время перемен

Григорьев про себя думал, что его дед и писать-то не умел, куда там торговлю вести, но выполнял все, что говорила Кира. «Она знает, что делает!» – думал он. Григорьев по-прежнему был влюблен в Заболоцкую и по-прежнему они были не женаты. Как так случилось, что его предложение руки и сердца потонуло в буднях, деловых разговорах, каких-то больших и малых проблемах, он не понимал. Только некогда было им и платье заказать, и ресторан, и в ЗАГС наведаться. Иногда Григорьев начинал скандалить.

– Ты бы честно сказала, что не любишь меня, не хочешь замуж! – говорил он сварливо.

– Если бы так было, я бы так и сказала, – отвечала Кира и добавляла: – Ты же меня знаешь, я всегда говорю правду. Даже тогда, когда можно слукавить, соврать, обойти молчанием. Так ведь?!

– Так, – нехотя соглашался Григорьев, но при этом внутри него все бурлило. Правда правдой, а они по-прежнему не муж и жена.

– Ты хочешь свободы?! Я дам тебе ее! Но семья – это же нормально! Это дети, обязательства!

– То есть ты хочешь сказать, сейчас у тебя передо мной нет никаких обязательств?! И если я скажу, что беременна, то ты заставишь меня сделать аборт?!

– Да как ты можешь так говорить?! – возмущался Григорьев и понимал, что в споре он никогда не победит Киру.

Так они и жили – иногда ссорясь, иногда объявляя другу другу бойкот, иногда проявляя чудеса заботы и внимания, ласки и любви. Они оставались вместе, словно было что-то между ними, что не давало центробежным силам развести их на этой жизненной карусели. Если что-то случалось у одного из них, второй оказывался рядом не просто за одним столом, под одной крышей. Второй с головой погружался в те проблемы и неприятности, которые грозили первому. Сторонние наблюдатели называли это настоящей любовью, друзья объясняли это общим бизнесом, недруги искали скрытые механизмы и тайны. Одно оставалось очевидным – Кира Заболоцкая и Олег Борисович Григорьев были монолитом.

Если рассуждать об эмоционально-чувственной стороне их отношений, то очевидным было, что ведущий в этой паре – Кира, ведомый – Олег Борисович. Он любил ее, она позволяла себя любить, но при этом точно знала, что за него она перегрызет глотку, если понадобится. Это расстановка сил проявлялась иногда в их разговорах. Он любил (что не похоже на мужчин) задавать прямые вопросы. Например: «Нам же хорошо вместе?» Кира ни разу на подобный вопрос не ответила прямо: «Да, нам хорошо!» или «Нет, нам плохо!». Она отвечала: «Все прекрасно!» Что имелось в виду? Погода, обед, их отношения, бизнес? Никто не понимал. Но Григорьев такой ответ принимал. И это тоже был некий компромисс – Олег Борисович не «копал» глубоко, дабы не выкопать ненужное и неприятное.

За время совместной жизни Кира отучила Григорьева еще от одной привычки.

– Запомни, – сказала она ему как-то, – проблемы не интересны. Жалобы досаждают. Чужое несчастье – не привлекает. Люди любят говорить о своем.

– И поэтому? – спросил Григорьев.

– Поэтому никогда ничего никому не рассказывай. Просто улыбайся.

И Олег Борисович послушался. И вот это ощущение, что они с Кирой монолит, происходило именно от этой стены молчания и доброжелательного спокойствия, которое излучали они при людях.

Впрочем, среди разногласий был вопрос, по которому у них иногда были громкие ссоры. Григорьев очень любил животных и всю свою сознательную жизнь жил бок о бок с собаками и кошками. У Киры не было не то что кошки или собаки, у нее не было даже птички или рыбки. Не позволяла жилплощадь и занятость родителей. Во взрослую жизнь Кира пришла с убеждением, что домашних питомцев взрослые заводят не для детей, а для себя. Если не заводят – нет потребности или возможностей. Кире никогда не приходило в голову погладить собаку или кошку. Не потому, что она не любила их, она была равнодушна. Опыта взаимодействия с этим миром у нее не было. Григорьев, наоборот, норовил погладить каждого встречного пса и досаждал расспросами их хозяев. Иногда он поднимал эту тему, заканчивались такие разговоры ссорами.

К Новому году она всегда готовилась заранее. Выбирала подарки придирчиво, не шла на поводу сантиментов, придерживалась практических соображений. В этот год родителям она купила кухонный комбайн и красивые домашние тапочки. Друзьям – Мезенцевой и Волховитову – она купила набор чашек. «Новая жизнь за городом предполагает уют. Пусть пьют горячий шоколад на своей веранде», – думала она, разглядывая тяжелую керамику. Она подумала о Лиле Мельниковой. Отношение к дому Мельниковых было трогательным и благодарным. Им она купила итальянскую настольную лампу. «Пусть будет уют. Лилька не очень аккуратная, но вещи должны быть красивыми. Накануне Нового года Кира съездила к родителям Лили и подарила теплые пледы. Встреча с Тамарой Леонидовной и Петром Вениаминовичем была трогательной. Последний даже прослезился.

– Дочка нас не так часто навещает, – сказал он.

– А если Лиля и приезжает, то больше сердится. У нее так испортился характер! А ведь Стас очень заботливый и хороший муж, – добавила тихо Тамара Леонидовна.