Время перемен

Напомню, что это мнения «всероссийские»; у распаленных ненавистью участников боев и «зачисток» (а также у жителей соседних российских регионов) уровень одобрения расправ куда выше. И еще одно напоминание: речь идет о Чечне, но кто не знает, что «внесудебные разбирательства» с обвиняемыми и подозреваемыми по разным поводам происходят достаточно часто и далеко от Кавказа? И чаще всего не встречая ни юридического, ни массового осуждения… На этом фоне все официальные отмежевания от недавнего призыва Бислана Гантамирова уничтожать террористов «на месте преступления» кажутся по меньшей мере лукавыми. На наше массовое сознание (да и на официальное тоже) все еще действует доисторическая традиция «око за око», «со злодеями по-злодейски» и т. д. со всеми остановками. Гнойник чеченской войны питает и подкрепляет эту пагубную традицию, вбрасывая в российское общество потоки неутоленной ярости, насилия, бесправия. И оружия тоже. Давно замолкли голоса тех, кто рассчитывал (или делал вид, что рассчитывает) на «возрождение» армии и патриотического сознания в ходе усмирения мятежной провинции.

Конечно, дикие жестокости, насилия, показательные расправы в обстановке войны без правил, подобной нынешней чеченской, совершаются всеми сторонами, и каждая приписывает себе право на возмездие. Такие войны, как показывает опыт минувшего века, выиграть нельзя, их можно только преодолеть, переведя взаимные отношения в иную плоскость. Задача неимоверно, немыслимо трудная, но все же – в дальней перспективе – разрешимая.

В заключение чеченской темы небольшое замечание о международных аналогиях. Можно отыскать немало параллелей между действиями сепаратистов и экстремистов в Чечне, в Афганистане, в Палестине, в Косово, в Македонии и пр., правомерно говорить об очагах опасной напряженности вдоль южных границ «европейского» мира (это, наверное, одна из труднейших проблем всего наступившего века). Но аналогии редко объясняют реальные ситуации и еще реже помогают решению этнополитических проблем. Представлять конфликт в Чечне результатом какого-то «всемирного исламского заговора» – нелепо и заведомо бесперспективно, в том числе для российского федерализма. Экстремистов и авантюристов разных стран правильнее и полезнее разделять, чем соединять в некий воображаемый интернационал. Избавиться от их влияния на массы населения можно лишь с изменением почвы и ситуации, питающих экстремистские течения.

Не лучше обстоит дело и с аналогиями из отечественной истории. С партизанской войной в Западной Украине и в Балтии советские власти справились только к середине 50-х, когда вернули ссыльных и перешли от усмирения к налаживанию мирной жизни. Но заложенная в годы противостояния национально-политическая «бомба» взорвалась в следующем поколении, примерно через 35 лет, – и последствия хорошо известны.

Рейтинги – реальные и символические

Согласно расхожей байке, нынешний обыватель, проснувшись, выясняет три показателя: погоду, курс доллара и рейтинг первого лица; убедившись в их стабильности, поворачивается на другой бок… Торжественно отмечавшаяся годовщина инаугурации Путина дает лишний повод присмотреться внимательнее к оценкам президента в общественном мнении. Здесь на первый взгляд немало странного, даже как будто фантастического.

Самый высокий из регулярно наблюдаемых показателей (рейтингов) – уровень одобрения деятельности Путина на посту президента. За 2000 г. среднее его значение – около 70 % (пик – 80 % в январе, сразу после вступления в должность и.о. президента), за четыре месяца 2001 г. – примерно 73 %. Неодобрение деятельности президента выражают в среднем менее 20 % опрошенных. Заметные (на несколько процентов) колебания этого показателя отмечались редко. В прошлом году катастрофа «Курска» на короткий срок «уронила» президентский рейтинг на 10 %. Апрель принес небольшое снижение уровня одобрения – с 75 % до 70 %, что даже взволновало некоторых комментаторов. Скорее всего, напрасно. Небольшие колебания рейтинга отмечаются каждые два-три месяца и не изменяют общей картины. Прямое влияние «дела НТВ» на отношение населения к президенту сравнительно невелико: на протяжении всей кампании Путин не воспринимался большинством населения как ее активный участник. «Широкие спины» прокуроров и судейских, а также Альфреда Коха, Бориса Йордана и др. в этой ситуации надежно прикрыли авторитет президента. 37 % опрошенных в апреле (против 14 %) оценили его поведение в скандале как «достойное» или «в основном достойное», при том что остальные 49 % затруднились ответить.

Более важными – и в то же время более загадочными – представляются некоторые особенности стабильно высокого одобрения деятельности президента.