Время перемен (ЛП)

Это еще раз подтвердило его правоту. Она понимала, что большая семья и много людей в особых случаях — это хорошо. И она понимала, что как бы весело ни было ходить к Джейку и Джози, к детям Джейка (особенно Итану, младшему сыну Джейка, в которого Джейни была влюблена) или родителям Курта, это не также хорошо, как проводить время с семьей мамы.

И ей хотелось, чтобы такая семья была и у ее отца.

Так что рождественский ужин с Кэди и ее семьей был воспринят на отлично.

Если ее братья будут хорошо себя вести.

— Пирог со сливочным пивом, Джейни, — поправила ее Ким. — Папина подруга, Кэди, испекла пирог со сливочным пивом.

И Ким была полностью на его стороне, что-то, чего Курт не мог понять, даже если бы списал это на ее чувство благодарности.

Но, может, она просто была рада, что у Курта тоже все налаживается.

Она его любила, и ясно, что никогда не переставала любить, просто упорно пыталась приспособиться к чему-то правильному, хорошему и здоровому, не только ради Джейни, но и ради себя и Курта.

Достаточно сказать, что накануне Курт провел самый лучший Сочельник в своей жизни.

Еще не было и десяти утра, а его Рождество начиналось точно также, потому что на этот раз он испытывал надежду, настоящую надежду на то, что все наладится.

Джейни, сморщив носик, взглянула на маму.

— Я нюхала папино пиво, и этот пирог совсем им не пахнет.

Ким усмехнулась.

Как и Курт.

— Через пару лет, милая, мы начнем читать Гарри Поттера, — предложила Ким.

Джейни очень любила книги, поэтому повеселела.

— Можешь прочесть мне его прямо сейчас!

— Это может оказаться несколько пугающе, — сказала Ким.

— Ничего страшного. Я никогда не боюсь, — ответила Джейни.

Именно тогда Курт разразился заливистым смехом, потому что его малышка до такой степени была трусишкой, что потребовала, чтобы они отправились за сладостями на Хэллоуин до захода солнца, потому что некоторые из костюмов других детей ее пугали.

И тут Джейни сморщила носик уже глядя на него.

— Я не боюсь, — заявила она.

— Ладно, кексик, — пробормотал он, забирая свою пустую кружку и кружку Ким, и направляясь с ними на кухню.

— Я не боюсь! — крикнула она ему в спину.

Курт остановился, повернулся и, ошеломленный, посмотрел на милое… и упрямое личико дочери.

Он никогда в жизни не видел у нее такого выражения.

И если только у нее не было настоящей потребности быть услышанной или она не была слишком чем-то взволнована, то никогда в жизни не кричала.

Он почувствовал, что удивление исходит и от Ким.

Выражение исчезло с лица Джейни, она выглядела расстроенной, затем немного испуганной, а затем отвернулась и прошептала:

— Я не боюсь.

— Хорошо, детка, ты не боишься, как насчет того, чтобы, когда следующим летом тебе исполнится шесть, твоя мама начнет тебе читать эту книгу? — предложил Курт.

Она снова просияла и слегка вильнула попой в русалочьем хвосте.

— Ладно!

Он поднял кружки.

— Хочешь какао?

Ее «Хорошо!» на этот раз прозвучало громче.

Он взглянул на Ким, которая все еще не сводила глаз с дочери, и направился на кухню.

Ким последовала за ним, и, уже успев отойти от двери, сказала:

— Шесть лет — слишком рано для таких книг, Курт.

— Я их не читал, но к тому времени она, скорее всего, все равно забудет, — ответил Курт, наполняя обе кружки кофе.

Он ставил кофейник на место, когда почувствовал, как она легонько шлепнула его по руке.

Он взглянул на нее.

Она широко улыбалась.

— Мы создаем монстра, — сказала она так, словно была вне себя от счастья.

Он сомневался, что это так. В Джейни просто не могло быть ничего от монстра.

Но надо сказать, даже если это прозвучит безумно, ее чувство свободы, достаточное, чтобы открыто показать, что она чем-то раздражена, было шагом в правильном направлении.

Курт почувствовал, что его губы снова дрогнули, протянул ей кружку и поднес свою к губам, прежде чем сказать:

— Мы можем об этом пожалеть, — и сделал глоток.

Ее взгляд скользнул к двери кухни, затем вернулся к Курту, и она тоже подняла кружку, но прежде чем сделать глоток, сказала:

— Лучше займись какао для нашей подающей надежды маленькой принцессы-русалки.

Курт усмехнулся.

Ким одарила его улыбкой и сделала глоток кофе.

— Мамочка! — крикнула Джейни из соседней комнаты в гораздо привычной манере. — Можно я отнесу свою шкатулку с балериной наверх и положу туда драгоценности?

— Да, милая, — крикнула Ким в ответ.

Курт подошел к холодильнику и спросил:

— Сколько у нее драгоценностей?

— Одно ожерелье и браслет. Но она спросила, не проколоть ли ей уши. Будь к этому готов.

Он посмотрел на Ким.

— Ну уж нет.

Ким кивнула, но спросила:

— В шесть?

— В восемь, — ответил Курт.

Она дерзко улыбнулась.

— Значит, в семь.

О да.

Эта новая Ким была намного лучше.

— Договорились, — ответил Курт и достал молоко.

— Знаменитые французские тосты с корицей и карамелью от Курта Йегера? — спросила она.

Курт, закрыв дверцу холодильника, замер, воспоминания пронеслись сквозь него по-новому, еще не слишком приятные, но уже не обжигали так, как раньше.

Он заставил себя пошевелиться и посмотрел на нее.

Ким вгляделась в его лицо.

Затем, криво усмехнувшись, сказала:

— Дай угадаю. Это рецепт Кэди.

Не совсем.

Это был их рецепт.