Время перемен. Том 2 (СИ)

Конечно, слуге никак нельзя было на каторгу с такой большой семьёй. Знал де Куберте, кого за жабры брать.

Слуга ответил ему грустным безысходным голосом:

— Расскажу вам, господин, всё, что ни потребуете.

Люк кивнул, уверенный в успехе, и объяснил, как найти трактирщика. Не очень-то ему нравилась эта работа. Пытать, шантажировать, вынуждать подчиняться. И, ладно бы, преступников. Но эти-то слуги виноваты были только в том, что служат не тем хозяевам.

…

Жерар отдал лакею пустой бокал и глянул на карты: сегодня ему везло.

Астарлоа поднял правую бровь вверх и, чуть подумав, придвинул пару фишек к общей куче:

— Поднимаю.

— Поддерживаю, — последовал Жерар его примеру.

— Пас, — де Бижон сложил свои карты и убрал на край стола.

— И я продолжаю, — незнакомый господин, пышущий здоровьем и благополучием, добавил пару своих фишек.

Было ему на вид лет двадцать пять: умное лицо с курчавыми волосами, румяные щёки, хороший бежевый костюм.

— Как ваша военная кампания, Жерар? — не отрываясь от подсчёта фишек, спросил Истэр, — Наградили? Может, продвинули по службе?

— Ни то, ни другое. Хотят поставить командовать взводом, так что больше не нужно шастать с дядей по подворотням. Но повышение это, или понижение, сказать не берусь.

— Поднимаю.

— Поднимаю.

Жерар без слов поддержал, придвинув одну фишку.

— Выходит, всё было зря? Столько дней терпели подле себя грязных, вонючих солдат, и ничего — ни медальки, ни завалящего ордена?

«Зря? Мы прогнали еретиков, разве этого мало? А насчёт терпения — помнится, дней через пять я вонял точно так же, как любой другой солдат», — лишь отметил про себя Жерар.

— Вот господин Астарлоа, — продолжал председатель, — Тоже ушёл из армии. И поделом, героев они не ценят. Люди тратят свои жизни, управляя всяким отребьем, а их не награждают ни титулами, ни деньгами.

Жерар вспомнил, как это «отребье» держало насыпь, как било врага из последних сил, как раз за разом возвращалось в строй с пропитанными кровью повязками, умирало, мокло, стонало, издыхало на марше, но не просило пощады и не ныло от своей участи.

— А вам приходилось служить? — невольно вырвалось у молодого графа.

— Мне хватило месяца, — ответил председатель, — Пусть этим занимаются те, у кого нет другого выбора. Я найду, на что потратить свою жизнь.

«Приносить пользу Родине и королю. На что ещё её можно потратить, когда у тебя всё есть?» — мысль эта казалась Жерару очевидной, но чутьё предостерегало озвучивать её в этой компании.

— Вскрываемся? — предложил Астарлоа.

— Поставлю ещё одну, — ответил неизвестный господин.

Седой фехтовальщик кивнул, вопреки обычному, сгорбленный и совершенно не выглядящий атлетичным, что старило его лет на десять. Болезнь? Травма? Жерар решил спросить позже, а пока поддержал ставку, ведь карта была хороша.

— Достаточно, вскрываемся? — в очередной раз спросил де Ветт.

Новый господин кивнул, и все трое выложили карты на стол.

Де Сарвуазье посмотрел на комбинации. Похоже, он снова выиграл, но… У двух других игроков пары карт на руках совпадали один в один.

В следующий миг колода полетела в лицо господину в бежевом костюме:

— Не потерплю мухлежа в доме моего друга! — проскрежетал Астарлоа.

— Позвольте, я не мухлевал, — примирительно вскинул руки новый гость.

— То есть, мухлевал я? Вы ещё и бросаетесь беспочвенными оскорблениями. Что-ж, придётся ответить, раз эспада при вас, — де Ветт сгорбился над столом и сделал глоток из бокала дрожащей рукой. Если бы Жерар не знал, как великолепно этот человек дышит на тренировках, но готов был бы поклясться, что мастера вот-вот хватит удар.

— Вы… Точно этого желаете? — неуверенно спросил молодой господин.

— Безотлагательно. На заднем дворе есть великолепная беседка, что отлично сгодится для дуэли.

Де Ветт пошёл к выходу, и Жерар понял, что он явно переигрывает. Это могло быть далеко неочевидно новичку, но граф уже не раз фехтовал с Астарлоа и не сомневался, что всё это — спектакль.

Полгода назад он, возможно, поднял бы шумиху и принялся останавливать этих людей, но сегодня де Сарвуазье уже знал, что далеко не всё происходит по законам чести даже у господ. И поэтому он молча следовал за толпой, далеко не такой многочисленной, какая была здесь после его победы на турнире. В той же беседке ярко горели масляные фонари, будто кто заранее знал, что нужно их поджечь.

Астарлоа занял своё место, новый господин встал напротив. Оба достали эспады, и де Бижон приготовился объявить начало.

В поединке вся сгорбленность мастера фехтования улетучилась. Пробный укол и сбив, затем хороший блок, заставивший господина в бежевом костюме провалиться, и точный горизонтальный удар по горлу. Отскок. Секунду гость стоял со страшной зияющей раной на шее, затем повалился на пол, выпустил из рук эспаду и залил кровью доски вокруг себя, подёргиваясь, точь-в-точь как овцы в графстве, которых режут для званого обеда.

Жульничество. Чьё? И стоило ли оно жизни молодого господина? Да взять эти никчёмные деньги и отдать всем обратно, сколько у кого было. И в бездну эту игру.