Время перемен. Том 2 (СИ)

— И он пойдёт с нами?

— Да. Не забывай, кто вас нанял.

Байл встал рядом и сурово глянул на сержанта.

Злой наёмник прицепил клевец на пояс, но всё ещё клокотал от ярости:

— Как скажете, легат.

Древний решил пока не обращать на него внимания и обратился к взводному:

— Помнится, на севере была какая-то дыра лет сто назад. Если она превратилась в город, сможем зализать там раны.

— Дыра стала больше раз в десять, но городом её назвать язык не повернётся. Скорее притон.

Сержант пялился на них всё это время, переводя взгляд то на одного, то на другого, пока, в конце концов, не выдержал:

— Разве мы не собирались идти по ущелью? Зачем нам на север?

— Хочешь попытать счастья против людей Лютича ещё раз? Думаешь, куда они убежали? — устало пояснил взводный.

— Один раз мы их уже разбили…

— В ущелье они будут обороняться, а мы нападать. Может, мы и победим, особенно с луком древнего. Это ведь был такой лук, да? Я видел, как ты, легат, каждое утро перебираешь маленькие стрелы для него.

— Пусть будет лук.

— Так вот, с таким луком можем и победить, хоть нас меньше. Но потери будут. И появятся ещё раненые. Тогда следующая стычка, скорее всего, будет смертельной.

— Не подумал…

— Вот поэтому я пока командир.

Легат был полностью солидарен со взводным, но один вопрос его всё же волновал:

— Ты говоришь, такая же дыра, только больше. Не захотят местные прибрать к рукам наше добро, а нас скормить свиньям?

— Кишка у них тонка. Военных там нет, зубы об нас обломают.

— Полагаюсь на твой богатый опыт, но разведку отправим, прежде чем заходить всей толпой. И пусть приведут мне местного потолковать.

— Само собой.

— Сколько туда идти?

— Дней двадцать.

— Начинай сборы. И освободи одну телегу для раненых.

— Что-то придётся переложить в твой фургон.

— Хорошо. Эй, там, вы сняли доспехи с пленного?

Один из наёмников грубо толкнул озябшего в одной рубахе пленника к легату. Вудвиндский дружинник стучал зубами и смотрел на древнего. Левая рука его по-прежнему свисала плетью. Это был крепкий русый парень, но без доспехов и с искалеченной рукой он казался далеко не таким грозным воином. Александр взял его руку и задрал вверх, пленник поморщился от боли.

— Рубаху снимай.

— Совсем меня заморозить хотите?

— Надо посмотреть. И вообще, кто-нибудь, разведите костёр.

— Не слышали, чего легат сказал? — проревел командир, — Костёр, живо!

Тем временем, древний обнаружил сильный вывих плеча, который усугублялся ушибом и отёком, что осложняло возможную операцию.

— Телегу освободили? И лекаря отрядного дайте мне.

Вдвоём с лекарем они уложили пленника на телегу и Александр выудил из кармана обезболивающее.

— Как же кодекс? — тихо сказал стоящий рядом Байл.

— Будем считать это служебной необходимостью. Раненые тормозят отряд.

— Почему просто не избавиться от него?

— Нельзя. Выдаст нас своим, или местным мародёрам. Он изнутри знает теперь, что у нас в отряде, — сказал легат первое, что пришло в голову.

— Что за чушь? Он бы просто замёрз посреди этой степи.

«Ты чертовски прав, дружище», — подумал древний, но вслух ответил:

— Может, и не замёрзнет.

— Секира могла бы избавить нас от всех проблем.

— Не уподобляйся своему сержанту. Махать кулаками после драки — обрекать себя на вечную битву.

— Разве это не есть жизнь?

— Попробуй что-нибудь построить. Может, понравится?

— Что например?

— Начни с жизни этого парнишки, дай ему второй шанс.

— Как скажешь, легат. А ты, — он посмотрел на осоловелого от дурмана дружинника, — Не вздумай злом ответить на добро, ясно? Не то умирать придётся долго.

Примерно через четверть часа с операцией покончили. Легату нравилось, что, в случае чего, кодекс к этой операции не применить — слишком простая, её может сделать любой при должной сноровке или удаче. Всех раненых уложили поперёк на свободной телеге, и караван медленно тронулся на север. Легат договорился дежурить по очереди с медиком, сама дорога оказалась ровной, и удавалось менять повязки на ходу.

Пейзаж вокруг состоял из серых и белых красок. Белая земля, испещрённая серыми кочками, или полностью занесённый белой порошей склон холма с подветренной стороны, серый лес на границе видимости, светло — серое тяжёлое небо. Всё это напоминало край света. Хоть легат знал, что мир их круглый, ему казалось, вот-вот они дойдут до обрыва, за которым будет бесконечное чёрное ничто. Древний надеялся, что дорога не может вести в никуда, хоть на пути им ни разу никто не повстречался, кроме птиц, да сусликов с полёвками.

Следующим утром их накрыла метель, а после, когда всё утихло и караван двинулся дальше, очнулся Сибальт. Он глядел на всех ошарашенными, испуганными глазами и не говорил ни слова. Даже не мычал — видно, любой звук причинял ему боль. Александр велел ему лежать. Новобранец сначала пытался сесть, но вскоре оставил это гиблое дело.

Легкораненые часто спускались с телеги размять кости, и, когда спустился пленник, шедший за ним солдат толкнул его в спину — не сильно, а скорее просто показать пренебрежение:

— Вишь чё наделал, ёбаный лесник! Парень у нас едва обвыкся, а ты его штыком под глаз!