Время перерождения

Я неуверенно ёрзаю в кресле и чувствую лёгкий озноб. Оказывается, «похолодел от страха» – не просто красивая фигура речи. Действие таблетки закончилось, больше ничто не удерживает меня в бесстрастном состоянии, ничто не защищает от эмоций. Вот за что я терпеть не могу эмоции – они не всегда бывают приятными.

Впрочем, позитив быстро возвращается вместе с Сисириной. Она выходит из душа, завернувшись в махровое полотенце и разнося вокруг аромат шампуня. Полотенце поменьше намотано на голову в виде чалмы.

– Чем занимаешься? – Сразу же заглядывает в мой ноутбук любопытная Варвара.

Приходится сознаваться в писательском грешке, умалчивая о своих опасениях.

– Вы только поглядите! – смеётся Сисирина и устраивается по соседству на диване, поджав под себя ноги, как умеют сидеть только девчонки. – Он у нас и в Мета-игре сталкерит, и бестселлеры пишет! Прямо талантище!

– Колись, о чём твоя нетленка? – требует она.

Мне следует во всём ей угождать и я подчиняюсь.

– Главный персонаж, Виталик Шалевич, с раннего детства получил и усвоил ряд жизненных уроков, повлиявших на его отношение к людям – отношение, мягко говоря, не совсем хорошее. Став маньяком и отнимая у людей жизнь, он не чувствует из-за этого никаких моральных угрызений.

Его мать – упрямая, наглая и своенравная женщина, голосистая базарная торговка. Отец – простой работяга, властный и жёсткий человек, помешанный на религии, фанатик с дремучими сектантскими взглядами, в том числе и касательно детского воспитания. У них в доме постоянно царили ругань, ссоры, склоки. Доходило и до рукоприкладства. Взбешённый отец лупил мать, та хватала первое, что попадалось под руку, и давала сдачи. Так и жили. При этом оба считали себя идеальной парой и не помышляли о разводе.

Виталик – их единственный ребёнок. С детства его не только пороли за любую провинность, но даже и просто так, ни за что, для профилактики. Отец был уверен, будто лишь регулярная порка делает человека человеком. «Меня в детстве не только пороли, но и ставили в угол на горох, – частенько приговаривал он. – Это если проступок был средней тяжести. За незначительные проступки ставили на пшёнку, а за самые тяжкие на гречку – стоять коленками на острых гранях особенно больно».

Как-то раз, когда Виталик ходил в младшие классы и его ежедневно встречали и провожали в школу, мать не пришла за ним вовремя. Он прождал, сколько мог, и пошёл домой сам, один. Только не к себе, потому что в пустой квартире ему бы никто не открыл, а к бабушке, жившей неподалёку. Сотовые телефоны тогда ещё не вошли в широкий обиход, нельзя было созвониться с матерью и сообщить о своём шаге. Та с опозданием прибежала в школу, не нашла сына и впала в истерику. Решила, что он пропал, несколько часов металась по району и даже закатила скандал в отделении милиции.

Ближе к вечеру измученная женщина приползла к старушке за утешением и обнаружила у неё пропавшего сына. Устроила истерику, наорала на Виталика, всыпала ему ремня, а дома свою лепту в наказание внёс и отец. Как будто это Виталик был виноват в том, что его вовремя не забрали из школы. Так мальчик осознал, что взрослые не склонны признавать своих ошибок, напротив, они с готовностью перекладывают вину на других, как правило, на пострадавшую сторону, или на тех, кто не может ничего предпринять в свою защиту.

Подобных случаев в жизни Виталика было немало. К тому времени, как он повзрослел, их оказалось столько, что он сбился со счёта. Не удивительно, что мальчик возненавидел семью – самых близких и дорогих людей, которые, однако, относились к нему так, словно задались целью превратить его детство в ад.

Некому было сидеть с ним дома. Сперва Виталика отдали в ясли, затем в детский сад. Тамошние воспитатели и нянечки ненавидели детей, иначе как объяснить, что каждую зиму их регулярно заставляли бегать босиком по холодному линолеуму на веранде? Называлось это издевательство «закаливанием организма». Дети постоянно болели, зато не докучали воспитателям и нянечкам своим присутствием. За малейшее непослушание, каприз или баловство детей таскали за вихры, отвешивали подзатыльники и крутили за ухо. Во время тихого часа, если кто-то не спал, нянечка лупила его свёрнутой в трубку газетой, а воспитательница грозила залить веки канцелярским клеем. И это уже не говоря про дикий ор и скандалы, когда кто-то не добегал до горшка и накладывал в штаны или дудонил в постель…