Время первых

Королев выглядел очень уставшим. Потемневшее лицо, воспаленные от бессонницы глаза, дрожащие кончики пальцев.

Отдыхать он не любил, да и не умел. Словно созданный для смертельного боя танк, оказавшийся непригодным для пахоты, Сергей Павлович чувствовал себя на отдыхе не в своей родной стихии. Он работал практически без перерывов на выходные и праздники. В отпусках бывал, но и там тяготился бездельем.

Приехав в какой‑нибудь южный санаторий, он поначалу исправно ходил на все назначенные процедуры, гулял с супругой по паркам, вечерами смотрели кино, пробовал играть в бильярд и даже появлялся на танцплощадке. Однако при этом продолжал работать, подсознательно обдумывая узлы и системы будущих космических кораблей. Уже через несколько дней подобного отдыха ему начинали названивать коллеги из Москвы, звонил им и сам Королев.

Случалось, что в соседних номерах санатория отдыхали «свои» – Козлов, Бушуев, Ключарев, Ивановский… Не говорить с ними о работе он не мог. Но если даже и не говорил, то мысли все одно возвращались к делам…

* * *

Минимальный запас кислорода в ранце скафандра был рассчитан на тридцать – тридцать пять минут. Экономные движения и спокойное дыхание могли добавить к этому времени еще несколько драгоценных минуток. Максимальное время пребывания Леонова в открытом космосе согласно заданию было ограничено двенадцатью минутами.

В начале свободного полета в безвоздушном пространстве Алексей никак не мог приноровиться к безопорному положению. Отойдя на полную длину фала, он начал подтягивать себя за него. И не рассчитал усилие – долбанулся о корабль всем своим усиленным весом. Удар удалось смягчить, но после него случился рикошет – Леонов отскочил в обратную сторону, да еще с вращением.

Вращение он уже остановить не мог. Выручил фал. Точнее, его реакция на скручивание. Остановившись, космонавт понял, что надо действовать поосторожнее.

Через две‑три минуты он приноровился к новым для себя условиям и замер в трех метрах от «Восхода».

Алексей с кораблем медленно вращались вдоль его продольной оси. Земля оказывалась то снизу, то сбоку, то сверху. Внизу проплывала бесконечная темно‑зеленая тайга, прочерченная серебряными нитями рек…

Любуясь этой красотой, Леонов совершенно забыл о времени. Но когда корабль пролетал над Енисеем, поступила команда готовиться к последнему этапу работы перед возвращением на борт корабля.

Глава шестая

Открытый космос.

СССР; Московская область.

Март 1965 года.

В пятидесятые и шестидесятые годы двадцатого века существовало множество научных теорий о пребывании человека в открытом космосе.

Некоторые из них на полном серьезе утверждали, что космонавт неминуемо «приклеится» или «приварится» к космическому кораблю. Эти опасения основывались на опытах по холодной сварке, проводившихся в то время в вакууме.

Из других теорий следовало, что, лишившись привычной опоры, человек не способен сделать за бортом корабля ни одного движения.

К тому же ученые делали вывод, будто пребывание в бескрайнем космическом пространстве весьма негативно отразится на психике космонавта. И восстановить ее после полета уже никогда не удастся…

Как дело будет обстоять в действительности – в точности не знал никто, включая Сергея Павловича Королева. Первопроходцы космоса, дерзнувшие подняться с поверхности Земли на орбиту, могли надеяться только на себя и на космическую технику. Спасательных систем на первых кораблях не существовало: невозможно было пристыковаться к другому кораблю или перебраться в него через безвоздушное пространство.

Королев говорил тогда космонавтам:

– Будет трудно – сами принимайте решение в зависимости от ситуации.

В крайних случаях экипажу разрешалось открыть люк и выставить за борт руки. Правда, зачем это было нужно – не объяснялось.

За месяц до сорокалетия первого полета человека в космос члены экипажа российско‑американской космической станции астронавты Джим Восс и Сьюзан Хелмс установили новый мировой рекорд по пребыванию в безвоздушном пространстве. Их «прогулка» вне станции продлилась почти девять часов – на полтора часа больше запланированного, так как пришлось ловить упаковку инструментов, которую обронила женщина‑астронавт.

Тем не менее их проблемы не шли ни в какое сравнение с теми, которые обрушились в марте 1965 года на экипаж советского корабля «Восход‑2». Алексей Леонов и Павел Беляев ожидали неприятностей с самого старта, «напоровшись» на плохую примету при переезде на автобусе к стартовому комплексу. Так и произошло: за сутки пребывания на орбите им пришлось пережить несколько чрезвычайных происшествий, каждое из которых могло прервать их жизни.