Время первых

Получив единственное на данный момент указание, Беляев выключил основное освещение, состоящее из двух матовых плафонов. Внутри космического корабля стало темно; лишь одна дежурная лампа да подсветка панелей управления освещали небольшое замкнутое пространство.

– Освещение погасил, – машинально произнес Павел. – Но я так и не понял, откуда поступает кислород.

Леонов поймал летавший рядом альбом.

– Разберутся…

* * *

Самый большой стол в центре Командного пункта спешно расчистили от лишних предметов и уложили на него схемы космического корабля.

– Где‑то происходит утечка, – комментировал Черток, разглаживая ладонями швы на плотной бумаге.

– Возможно, из ранцев, – предположил Феоктистов, обходя стол. – Леонов оставил свой в шлюзовой камере. Значит, кислород травит из ранца Беляева.

– И сразу значение – двести девяносто шесть? Не многовато ли из одного ранца? – усомнился Раушенбах.

Склонившись над схемами, Феоктистов чертил пальцем путь кислородной магистрали.

– Значит, не в порядке система компенсации утечки, – озвучил он другую возможную причину неисправности. – Либо кислородный баллон, либо магистраль, либо датчик компенсации утечки.

Раушенбах снова возразил:

– Но в работе систем корабля нет сбоев. Герметичность кабины не нарушена, и все функционирует в штатном режиме…

Сложив на груди руки, Королев стоял по другую сторону стола и слушал коллег, пытаясь отыскать рациональное зерно, причину неисправности или хотя бы намек на нее.

– …Черт его знает, – потирал ладонью затылок Раушенбах. – Может быть, во время отстрела шлюза отошла крышка люка?

– В этом случае датчики зафиксировали бы резкое падение температуры и давления, – развел руками Черток. – А ничего подобного не было.

– А если крышка отошла незначительно, образовав микроскопическую щель?..

Дискуссию прервал встревоженный голос Карпова:

– Товарищи, у обоих Алмазов падают пульс и давление. Если они не погибнут от случайной искры, то вскоре наступит кислородное отравление.

Доклад врача словно выдернул Королева из оцепенения.

– Нужна схема центральной потолочной зоны! – сказал он, опираясь обеими руками о стол. – Самая подробная!

Двое сотрудников кинулись исполнять приказ. А Главный, схватив ближайший микрофон, вызвал Беляева:

– Алмаз, я – Заря.

– Заря, Алмаз на связи! – сразу отозвался тот.

– Алмазы, скорее всего в корпусе корабля или в районе крышки люка образовалась микрощель, в результате чего датчики зафиксировали небольшое падение давления и включили автоматическую подкачку кислорода, – продиктовал Сергей Павлович. – Искать щель бесполезно – на это не хватит времени. Ваша задача: вручную отключить датчик компенсации.

– Что для этого нужно сделать? – спросил Павел.

Главный вернулся к большому столу, на котором только что разложили и расправили схему потолочной зоны.

– Придется кое‑что разобрать, – снял он пиджак и бросил на стул.

– Поняли…

– Сергей Павлович, нельзя этого делать! – схватил его за руку Раушенбах. – Там все под напряжением!

– Вы можете предложить другой путь?

Пиджак медленно сполз со стула на пол.

Стоявший неподалеку Феоктистов поднял его, отряхнул и аккуратно повесил на спинку. Это был пиджак от любимого костюма Королева, который он считал счастливым талисманом и поэтому надевал на каждый пилотируемый запуск…

* * *

Константин Петрович Феоктистов был восьмым по счету советским человеком, побывавшим в космосе. Но кое в чем его лидерство было неоспоримо: он являлся первым гражданским и первым беспартийным космонавтом.

Родился Константин в Воронеже седьмого февраля 1926 года. После начала Великой Отечественной войны при эвакуации семьи на восток пятнадцатилетним подростком сбежал на фронт и был зачислен разведчиком в войсковую часть Брянского фронта. Во время одной из разведывательных операций в родном городе он был схвачен фашистами и приговорен к расстрелу. К великому счастью, выстрел в горло оказался не смертельным – парня выходили в госпитале советские медики. После излечения юного разведчика отправили в эвакуацию к родителям – в узбекский Коканд.

После войны Константин поступил в МВТУ им. Н. Э. Баумана, которое окончил в 1949 году. После успешной защиты дипломного проекта молодой инженер‑механик отбыл в Новый Златоуст к первому месту работы.

Его встреча с Главным конструктором Королевым произошла в середине пятидесятых в ОКБ № 1, где будущий космонавт стажировался после окончания адъюнктуры и защищал ученую степень кандидата технических наук. По предложению Сергея Павловича он остался работать в ОКБ и принял активное участие в разработке первого спутника Земли, кораблей «Восток» и «Восход».

В 1964 году Феоктистов приступил к тренировкам для полета в космос на первом многоместном корабле. Свой единственный полет он совершил двенадцатого октября 1964 года на корабле «Восход‑1» в качестве космонавта‑исследователя. Также в составе экипажа были Владимир Комаров и врач Борис Егоров. Полет «Восхода‑1» был примечателен тем, что космонавты впервые находились в корабле без скафандров.