Время первых

Известный инженер‑конструктор Евгений Александрович Фролов вспоминал, как однажды на космодроме он вместе с ведущим испытателем Аркадием Осташовым повстречал у бетонки «Площадки № 2» Сергея Павловича. Тот пребывал в удивительно благодушном настроении. Поинтересовавшись рабочими вопросами, он, к величайшему удивлению, пригласил их вечером к себе в гости и даже предложил свою машину.

Те приехали, прихватив в магазине нехитрую закуску, большой пакет черешни и четыре бутылки коньяка.

В тот вечер Фролов, Осташов и Королев выпили весь коньяк и неизвестно откуда взявшуюся бутылку «Рижского бальзама». Сергей Павлович протестовал, что гости пьют его, словно воду, а не добавляют, как заведено, для аромата. Но это не подействовало.

Сергей Павлович ставил пластинки Чайковского, Моцарта; читал наизусть Пушкина, Лермонтова и даже прочел одно собственное стихотворение, которое написал, когда поспорил с Бушуевым, кто из них лучше сочиняет. После, расчувствовавшись, достал еще одну «заветную» бутылку дорогого коньяка. И ее они тоже «уговорили».

По словам Евгения Фролова, от выпитого Главный совершенно не был пьян.

Разошлись около четырех часов утра, и на прощание Сергей Павлович предупредил, что в восемь они должны быть на работе, так как «могут понадобиться»…

Так что исключения тоже бывали.

* * *

Беляев с Леоновым сидели на снегу со счастливыми улыбками на изможденных лицах. Над верхушками сосен завис огромный «Ми‑6» с красной звездой на голубом брюхе; мощный воздушный поток от его несущего винта поднял жуткие снежные вихри. Но даже это не могло испортить отличного настроения.

Их нашли. Их наконец‑то нашли!

Алексей поднял правую руку и помахал пилотам. Вряд ли они видели его слабые движения, но он все равно махал. Как сутки назад перед камерой в открытом космосе.

Левой рукой он поднял ладонь своего друга, чтобы тот тоже поприветствовал подоспевших спасателей.

– Давай, Паша! Давай, помаши!..

Как же они в ту счастливую минуту ошибались, думая, что на этом их злоключения закончились!

Грохочущий винтами и редуктором «Ми‑6» буквально через минуту улетел – вероятно, он истратил все топливо в поисках спускаемого аппарата и ему требовалась дозаправка.

Другой вертолет – такая же «шестерка» с оранжевой молнией на борту – появился только через несколько часов, следующим утром. А до этого космонавтам пришлось пережить тяжелую холодную ночь и несколько невыносимо трудных часов ожидания.

Побороть все трудности помогало осознание того, что теперь товарищам точно известно их местонахождение и они обязательно придут на помощь.

* * *

Дабы пережить холодную ночь, воодушевленные космонавты начали переделывать свое обмундирование. Вначале сняли жесткие скафандры, спороли с них ножами экранно‑вакуумную теплоизоляцию. Всю жесткую часть выбросили, а остальное снова надели на себя.

Оставшееся после доработки – это ни много ни мало девять слоев алюминизированной фольги, покрытой сверху слоем дедерона. Сверху Беляев с Леоновым обмотались парашютными стропами.

Теперь со стороны они напоминали батоны вареной колбасы. Но зато обоим стало гораздо теплее. В такой «усовершенствованной» одежде появлялся реальный шанс дожить до утра…

* * *

На следующий день погода порадовала. Нижний край облачности поднялся до шестисот метров, видимость улучшилась до десяти. Правда, температура по‑прежнему была низкой.

Когда ранним утром в обозначенный район прибыл специально снаряженный поисково‑спасательный «Ми‑6», его экипаж увидел бескрайнюю тайгу, простиравшуюся до самого горизонта. Командир самолета‑ретранслятора, бороздившего на верхних эшелонах, посоветовал подвернуть вправо, и вскоре командир «шестерки» заметил краешек бело‑оранжевого купола.

Сделав вираж, осмотрелись. Радист настроился на канал аварийной радиостанции и установил связь с экипажем.

– Самочувствие нормальное, – передали космонавты. – Ждем эвакуации…

В непосредственной близости от точки нештатного приземления произвести посадку возможности не было – кругом частокол вековых сосен и елей. Более или менее пригодную площадку обнаружили в пяти километрах, где уже находился вертолет «Ми‑4». Его экипаж предупредил по радио о небольших размерах площадки и о глубоком снежном покрове.

Зайдя по крутой глиссаде, «Ми‑6» снизился и произвел зависание на высоте тридцать‑сорок метров. Снег был настолько свежим и пушистым, что поднятый потоком от несущего винта, практически полностью лишил экипаж видимости.

Повисев некоторое время и раздув свежий снег, «шестерка» приступила к снижению.

Сугробы на площадке оказались двухметровой глубины – после посадки фюзеляж полностью лег на снежную поверхность. Передний блистер штурмана наполовину скрылся из виду, колеса всех трех стоек исчезли полностью. Как выяснилось позже, круглый блистер антенны радиокомпаса, расположенный под фюзеляжем, был раздавлен.

Самые нетерпеливые члены оперативной группы попытались выскочить из севшего вертолета, но, оказавшись по грудь в снегу, возвратились на борт и начали надевать лыжи.