Время подонков: хроника луганской перестройки

Вскоре раздался взрыв снаряда, за линией окопов, в городе, где жили взрослые и дети. Обстрел минами их окопов прекратился и командир скомандовал:

– По местам!

Все побежали к своим ячейкам. Николай увидел, как шли несколько цепей наступающих, а впереди шли два бронетранспортера, поливая передний край защитников Дубоссар пулеметным огнем. Николай вжался всем телом в землю, но сквозь бойницу наблюдал за наступающими. Раздались выстрелы, потом автоматные очереди со стороны защитников.

– Гранатомет! – закричал командир, – на поражение! БТРы!!!

– Убит гранатометчик! – крикнул ему кто-то в ответ.

– Я сам!… – и командир бросился в ячейку, где должен был быть гранатометчик.

Николай видел, как перебегали наступающие. Все ближе к ним. Он приложил приклад автомата к плечу, прицелился, и указательный палец стал нажимать на спусковой крючок. «Это ж человек!» – вдруг бросилась в голову гуманная мысль. И палец дрогнул, резко нажав на спусковой крючок. Одиночная пуля, как понял Николай, пошла вправо, мимо цели. Противник приближался и Николай, обозленный неудачным выстрелом, прицелился снова. «Это – нацист, фашист!» – мелькнула в голове беспощадная мысль. Он совместил планку прицела с мушкой и наступавшим нацистом, и плавно нажал на спусковой крючок. Автоматная очередь получилась из двух патронов – так учили его стрелять в армии. Он не видел – попал или не попал. Наверное, попал. Он стрелял метко. Но в это время раздался оглушающий выстрел гранатомета – это выстрелил командир роты и бронетранспортер загорелся. Второй бронетранспортер, видя горящую машину, стал задом отходить, а за ним залегла пехота, потом тоже начала отползать назад…

… Николай вздрогнул и встал со стула. «Не надо об этом думать и вспоминать, – сказал он сам себе. – Ты убивал не человека, а фашиста, который шел убивать мирный народ. Он хотел покорить этот народ и переделать на свой лад. Поэтому, ты чист перед народом».

Он пошел на кухню и налил себе в фужер «Бастардо».

… На следующий день командиру роты осколок мины влетел в висок, – смерть была мгновенной. Счастлив тот, кто умирает сразу, без мучений. А еще через два дня пришли российские военные и националисты отступили.

«Вечная память всем, погибшим за свободу народа. – сказал он сам себе. Он поднес к губам фужер с вином и полностью выпил.– А между собой воюет народ одной страны. Братья по крови… Неизвестно, есть ли во Вселенной братья по разуму, но таких дураков, как мы, во Вселенной точно нет!»

Он налил еще фужер вина. «А народ молчит. Нет больших и малых народов, а есть гнилая интеллигенция и подлые политики, которые придумали эту классификацию. Для них нет большего наслаждения, чем стравливать народы и снова рассуждать о непонимании народом великих гуманистических идей. А в Приднестровье живет героический народ, который спасает Россию от полного окружения. Слава тебе республика Приднестровья!» – размышлял Николай.

Он залпом выпил фужер и пошел в спальню. «А сколько ты совершил грехов на этой Земле? Много! Но не надо об этом думать. Надо забыться».

Он лег на кровать, которая еще хранила тепло его любви с Леной и заснул. Над диссертацией он работал и по ночам.

7

Роман все лето трудился в банке. По кадровым вопросам работы было немного, и он углубился в изучение деловых бумаг отца. Но Кушелер, под различными предлогами, давал ему не всю финансовую документацию. В начале августа, в воскресенье, Фотин пригласил зятя на конфиденциальный разговор, – так выразился тесть. Вся семья находилась в загородном доме, и они уединились в одной из комнат. Фотин, не стал, как обычно, вести разговор издалека, а сразу же перешел к делу.

– Роман, – обратился он к зятю, – необходимо решить важный вопрос.

Семерчук насторожился. Тесть давно с ним не разговаривал по важным вопросам. До убийства Семерчука-старшего, сваты, обычно, сами решали важные вопросы, не привлекая его. Фотин, прокашлявшись, начал:

– Рома. Помнишь наш разговор о покупке антрацитовых шахт? Был тогда твой отец и ты.

– Помню. Но что-то конкретное не помню.

– Мы хотели купить шахты. Но не получится. Если бы был жив твой отец, может, это дело бы у нас выгорело. Твой отец решил бы этот вопрос, у него была деловая хватка и энергия жизни.

– А моего отца убили не из-за этих ли шахт? – Роман, наконец, решился задать, мучивший его постоянно вопрос.

– Московские бизнесмены неожиданно отказались от покупки шахт. Видимо, решили не связываться таким бизнесом в другой стране. Но здесь на нас накатили донецкие ребята – они захотели купить эти шахты. А папа твой заявил им, что сам купит шахты. Может, они и убили твоего отца.

– А вы знаете, кто мог это организовать?

– Этого милиция не знает. А, если знает, то будет молчать до скончания века.

– Но убийство отца организовали донецкие ребята?