Время подонков: хроника луганской перестройки

Снова выпили, и больше у пришедших не осталось выпивки. У Романа после второй немного зашумело в голове, а в душе появилась теплое, доброе чувство к старым товарищам. Захотелось поделиться наболевшим о своей работе, рассказать о семейной жизни. Но рядом был Матвеев и он не решился рассказывать о Лене и детях, а неожиданно сказал, что он получил пять тысяч рублей и строит дом. Это сообщение вызвало оживление, сидящих за столом. И Милюк спросил:

– А что ты, Роман, нам не подсказал, как получить пять тысяч рублей?

И Семерчук понял, что сболтнул лишнее и надо срочно исправлять свою оплошность:

– Но вы ж знали об этом?

– Знали. Но там такие были сложные условия, что я и не стал оформлять кредит.

Семерчук ухватился за его мысль:

– Витя! Ты знаешь, с каким трудом я оформил эти проклятые пять тысяч. Если бы вы только знали. – Сокрушенно покачал головой Семерчук. – У нас в обкоме не все получили кредит, – соврал Роман, – я честно признаюсь – мне помог получить этот кредит тесть. – Сейчас Семерчук сказал правду. – Но вы знаете, где он работает. У него возможностей больше, чем у меня.

Николай Михайловский, как бы подвел итог этого разговора:

– Получили кредит те, у кого больше возможностей. Есть предложение еще одну бутылочку раздавить…

Все головы за столом повернулись в его сторону с выжидательными взглядами – предложение было хорошим, учитывая, что принесенную водку уже выпили.

– Можно! – чуть ли не хором ответили, сидящие за столом.

– Оля! – попросил Коля жену, – принеси бутылочку из холодильника…

Оля послушно пошла на кухню и вернулась с запотевшей от мороза бутылкой водки и поставила на стол. Николай, словно извиняясь, произнес:

– Мы и по стакану не выпили. Непорядок какой-то…

– Слишком много нас, – поддержала мужа Оля, – мне немного налей в рюмку.

Снова выпили, и разговор пошел веселее, а главное, раскованее. Все-таки, работник обкома партии, хоть и их студенческий товарищ, влиял на обстановку за столом. К тому, кроме хозяев – Оли и Коли, все были коммунистами. Оля, сморщившись, выпила капли водки из своей рюмки и предложила:

– Все разговоры серьезные – расскажите лучше, как живете?

– Живем, Оля, хлеб жуем, иногда водочкой запиваем. Хотелось бы вином, но его не достанешь. Виноградники повырубали… – ответил Краснецов.

– Это все Горбачев с Яковлевым творит. Доиграются они… – Ответил Николай Михайловский, – Они будто бы живут в другом мире.

Семерчук понял, что надо защитить своего вождя:

– Антиалкогольную кампанию начала партия, а Горбачев только указал на это. Вы все знаете, что алкоголизм – это смерть, болезни, разрушенные семьи… – Семерчук говорил теми словами, которые были написаны в многочисленных агитках, распространяемых среди населения.

Николай его перебил:

– Я, как работник завода, в отличие от вас интеллигентов от педагогики скажу так: антиалкогольная пропаганда путь к уничтожению нашей экономики. Мы, работники завода, больше вас чувствуем нехватку денег. У нас снова срезают финансирование. А завод то оборонный и патроны нужны не только нам, а всему миру. Замечаю, что экономика идет к краху.

– Эти явления есть, не будем скрывать, – защищал партийную линию Семерчук, – действительно есть некоторый спад производства. Но рабочий класс еще себя покажет, как он умеет работать. – Что конкретно должен показать рабочий класс, Семерчук не уточнил. – И партия из этой борьбы выйдет более сильной, крепкой, настоящей пролетарской партией. – Закончил он, чуть ли не с пафосом.

И тут снова заговорил Матвеев:

– Наша партия никогда не была пролетарской, с самого своего зачатия…

– Почему? – Перебил его Роман, – Ленин же сразу же строил партию рабочего класса и крестьянства.