Время предательства

– Вы правы, Жан Ги Бовуар не стал бы, – сказал Жером. – Но у наркоманов нет друзей, нет привязанностей. Они готовы на все.

– Инспектор Бовуар, вероятно, самый опасный человек среди приехавших, – заметила суперинтендант Брюнель.

– Они были здесь, – сказал Франкёр, выходя из дома Эмили. – Но исчезли. Мы должны вытянуть правду у владельца бистро.

– Я знаю, где они.

Бовуар сошел с крыльца и показал рукой.

Глава сороковая

Чтобы сбить навесной замок, потребовались считаные секунды, после чего они вошли в здание старой школы.

Первым шагнул внутрь Тесье, за ним – два широкоплечих агента. Сильвен Франкёр вошел последним, оглядел помещение. Мониторы, кабели, провода, металлические коробки одна на другой. Пять пустых стульев у все еще теплой печки.

Франкёр снял перчатки и стал греть руки над чугунной печкой.

Да. Они были здесь, причем недавно. Спешно бежали, оставив всю аппаратуру, которой пользовались. Гамаш, Брюнели и агент Николь прекратили работу и пустились в бега. Больше они не способны причинить вред. Теперь обнаружить их – вопрос нескольких минут.

– Как ты узнал? – спросил Франкёр у Бовуара.

– Школа была закрыта, но тропинка к ней расчищена, – объяснил Бовуар. – Как и перед домом Лонгпре.

– У Гамаша входит в привычку бросать насиженные места, – сказал старший суперинтендант. – И людей.

Он повернулся спиной к Бовуару и присоединился к остальным у компьютеров.

Жан Ги смотрел на них несколько секунд, потом вышел.

Снег скрипел под его ботинками, пока он шел по деревенскому лугу, на котором царила очень подозрительная тишина. Обычно дети играли тут в хоккей, а родители либо наблюдали за ними, либо катались на лыжах. Целыми семьями съезжали на санках с холма, теряя на буграх пассажиров.

Но сегодня, несмотря на солнечный день, в Трех Соснах стояла тишина. Однако Бовуар чувствовал, что деревня не брошена. Не превратилась в деревню-призрак. Три Сосны замерли в ожидании. Они наблюдали.

Жан Ги подошел к скамье и сел.

Он не знал, что на уме у Франкёра и Тесье. Он не знал, зачем они здесь. Он не знал, при чем тут Гамаш. И ничего не спрашивал.

Он вытащил из кармана пузырек с таблетками оксикодона, вытряхнул две и проглотил. Посмотрел на пузырек. У него в квартире оставалось еще два таких и почти целый пузырек с успокоительными таблетками.

Хватит, чтобы выполнять работу.

– Привет, тупица, – сказала Рут, садясь на скамейку рядом с Жаном Ги. – Кто твои новые друзья? – Она показала тростью на здание школы.

Бовуар ничего не ответил. Он просто смотрел перед собой.

– Что там такого интересного? – спросила у него Рут.

Оливье пытался остановить ее, но, когда Рут увидела Бовуара, сидящего в одиночестве на скамье, она надела пальто, взяла утку и вышла со словами:

– Ты не думаешь, что ему покажется странным, если деревня так и будет полностью вымершей? Я ему ничего не скажу. Ты что, считаешь меня сумасшедшей?

– Вообще-то говоря…

Но он не успел закончить фразу – старая поэтесса уже вышла. Оливье следил за ней с замиранием сердца. Мирна и Клара смотрели из окна магазина. Габри, Николь и Брюнели наблюдали с чердака, как Рут пересекла дорогу и села на холодную скамью рядом с Бовуаром.

– Это не станет проблемой? – спросила Тереза у Габри.

– Нет-нет. Все будет хорошо, – сказал Габри и поморщился.

– Здесь удобная позиция для стрельбы, – сказала Николь с надеждой в голосе.

– По-моему, Николь и сумасшедшая поэтесса состоят в родстве, – сказал Жером Терезе.

Внизу Рут, Роза и Жан Ги сидели бок о бок, наблюдая за суетой вокруг школы.

– «Но кто тебя обидел так, что ран не залечить?» – прошептала Рут полицейскому.

Жан Ги встрепенулся, словно только сейчас заметил, что он не один. И посмотрел на нее.

– Я так выгляжу, Рут? – спросил он, впервые называя ее по имени. – Так, что ран не залечить?

– А ты как думаешь? – Она гладила Розу, но смотрела на него.

– Может быть, и не залечить, – тихо ответил он.

Бовуар уставился на здание старой школы. Из нее не выносили компьютеры, наоборот, внутрь затаскивали какое-то новое оборудование из фургона. Коробки, провода, кабели. Бовуару они показались знакомыми, но ему было лень копаться в памяти.

Рут некоторое время сидела неподвижно, потом подняла Розу с колен, согретых теплом утки, и осторожно посадила ее на колени Бовуару.

Он вроде бы ничего не заметил, но немного погодя поднял руку и погладил Розу. Легонько-легонько.

– Я ведь мог бы свернуть ей шею, – сказал он.

– Я знаю, – кивнула Рут. – Пожалуйста, не делай этого.

Она посмотрела на Розу, задержала взгляд на темных утиных глазах. Роза тоже смотрела на Рут, а рука Жана Ги, поглаживавшая перышки на спине, перемещалась все ближе к длинной утиной шее.

Рут не отрывала глаз от Розы.

Наконец рука Жана Ги остановилась и успокоилась.

– Роза вернулась, – сказал он.

Рут кивнула.

– Я рад, – сказал Бовуар.

– Она возвращалась домой долгим путем, – сказала Рут. – Так случается с некоторыми. Они вроде бы и потерялись уже. Иногда они даже сворачивают на тупиковую дорогу. Многие сдаются, считают себя потерянными навсегда, но я в это не верю. Некоторые в конце концов возвращаются домой.