Время прибытия

Но я вновь отвлекся. Вернувшись из армии в разгар учебного года, я обнаружил, что мое место в школе рабочей молодежи занято, что аспирантура мне не по рангу, и бродил, грустя, по моей Йокнапатофе. Выпив пива в Доброслободской бане (в буфет меня по старой памяти пускали без билета), я вышел, закурил и нос к носу столкнулся с Галей Никоноровой, знавшей меня еще активистом школьного комсомола. Говорят, судьба – лучший режиссер. Ничего подобного: судьба – лучший сценарист, придумывающий самые неожиданные сюжеты. Теперь Галя работала третьим секретарем Бауманского РК ВЛКСМ и предложила мне с разбегу, определив во многом мою будущность:

– А иди к нам «подснежником»!

– Кем? – удивился я.

– «Подснежником»…

Штат райкома был строго ограничен, утверждался в вышестоящей организации, но всякая бюрократическая структура, как известно, стремится к расширению: кадров всегда не хватает. Как быть? Ловкие «комсомолята» нашли выход: оформляли нужного работника в дружественную организацию на свободную ставку, хотя трудился он в райкоме. Я, к примеру, числился младшим редактором журнала «Наша жизнь» Всероссийского общества слепых. Участком мне определили учительские комсомольские организации, и, таким образом, я занимался почти своим – педагогическим делом. Галину я отблагодарил по-писательски – отчасти срисовал с нее третьего секретаря Краснопролетарского РК ВЛКСМ Комиссарову, милую, но довольно-таки комическую героиню моей повести «ЧП районного масштаба». Говорят, она страшно оскорбилась. Литература способна ранить даже человека, невосприимчивого к обидам. Однажды на отдыхе за рубежом я познакомился с ровесником, давно переехавшим вместе со своим бизнесом из России в Южную Европу. Он величаво рассказывал о процветающей фирме, о вилле у моря, кивал на свою яхту, хорошо видную с веранды ресторана. В общем, жизнь удалась!

– Но я на вас, Юрий, обижен! – вдруг объявил он, когда алкоголь притупил неловкость нового знакомства.

– ?!? – осьминог по-галлиопольски застрял у меня в горле.

– Ну, конечно, на вас! На кого же еще? Вот вы изобразили в «ЧП районного масштаба» заворга Чеснокова дураком, ничтожным прохиндеем. Это обидная ложь! На самом деле в райкоме заворг – ключевая фигура. Я знаю, я был заворгом. Это как начальник штаба в армии…

Средиземноморский ветерок разносил ароматы дорогого ресторана, на волосатой руке поблескивал «Ролекс», у пирса качалась дорогая яхта, а мой ровесник, гражданин Единой Европы, пел гимн высокому призванию и незаменимости заведующего организационным отделом в советском комсомоле. Ну, чистый Гоголь! Прав классик: обругай одного почтмейстера – и обидятся все отечественные почтмейстеры.

Впечатления от райкомовской жизни сложились у меня странные. С одной стороны, деловой энтузиазм и множество хороших дел не только для галочки, но и для души. Сегодня Гребенщиков или Макаревич плачут о своей неравной борьбе с «империей зла», а тогда они доили комсомольскую волчицу с таким азартом, что у той сосцы отваливались. Я, будучи членом совета творческой молодежи при ЦК ВЛКСМ, наблюдал, как паразитировали на богатом комсомоле нынешние «жертвы застоя». Как-то мне пришлось участвовать вместе с Макаревичем в одной эфирной дискуссии. Он, конечно, заклеймил «Красный Египет». Мол, «Машину времени» травили, вынуждали выступать на унизительных площадках – в подмосковных клубах… «А что, – уточнил я, – сегодня начинающим музыкантам сразу дают Кремлевский дворец съездов?» – «Н-нет, – удивился такой постановке вопроса рок-гурман. – Не дают. Но нас не пускали на телевидение!» – «Неужели? А я в начале 80-х видел по телевизору художественный фильм «Душа», где вы играли и пели главную роль!» – «Да… Х-м…» – окончательно смутилась жертва советской власти и посмотрела на меня с удивлением. Большинство «жертв» уверены, что все вокруг страдают прогрессирующим склерозом и совсем не помнят недавнее прошлое.