Время прощать

Зал начал заполняться зрителями и огласился густым рокотом взволнованных приветствий и сплетен. Несколько приставов в форме расхаживали среди собравшихся, отпуская шуточки и здороваясь со вновь прибывающими. Йен, Рамона и их дети приехали вместе и уселись в конце левого ряда, сразу за спинами своих адвокатов, как можно дальше от противников. Любопытные адвокаты слонялись перед судейским столом, обменивались шутливыми репликами со служащими и делали вид, будто у них здесь, в суде, какие-то свои дела.

Самым театрализованным моментом стало появление Букера Систранка со своей свитой. Они плотной группой вошли в зал и, заполонив весь проход, двинулись по нему так, словно все помещение зарезервировано именно за ними. Держа Летти за руку, Систранк вел свою команду, бросая на остальных такие сердитые взгляды, что никто не решался заговорить, и, по обыкновению, нарываясь на ссору.

Усадив свою клиентку в первом ряду между Симеоном и детьми, он поставил рядом с ней в качестве стража молодого чернокожего парня в черном костюме, черной рубашке и галстуке, словно в любой момент, откуда ни возьмись, на нее могли накинуться либо убийцы, либо поклонники. Вокруг Летти сидели многочисленные кузены, тетушки, дядюшки, племянники, соседи, а также отдельные доброжелатели.

Наблюдая за этим парадом, Бакли с трудом подавлял дурные предчувствия. Двенадцать лет он выходил в этих краях перед присяжными лицом к лицу. Он отбирал их, мог читать по их лицам, предсказывать их поведение, обращаться к ним и в большинстве случаев вести за собой.

Руфус Бакли моментально понял, что стратегия Букера Систранка, определяющаяся формулой «Большой-Черный-Страшный», в этом зале не пройдет. Неужели он всерьез рассчитывает произвести впечатление приставленным к Летти телохранителем? Да и сама Летти — никудышная актриса. Ей явно велели выглядеть хмурой, печальной, даже скорбящей, словно она потеряла самого дорогого друга, по праву оставившего ей наследство, которое алчные белые хотят отнять. И она изо всех сил старалась напустить на себя обиженный и оскорбленный вид.

Систранк и его партнер Кендрик Бост прошли за барьер и торжественно поздоровались со своим сподвижником мистером Бакли, добавив еще бумаг к вороху мусора, покрывающего заветный стол, и не обращая внимания на представителей противной стороны.

По мере того как стрелка часов приближалась к восьми сорока пяти, зал заполнялся все плотнее.

Джейк вошел через боковую дверь и сразу обратил внимание, что его место занято. Он обменялся рукопожатием с Уэйдом Ланье, Стиллменом Рашем и остальными адвокатами, защищающими интересы «протестантов».

— Похоже, у нас небольшая проблема, — сказал он Стиллмену, кивком указывая на Бакли и мемфисских адвокатов.

— Удачи тебе, — ответил Стиллмен.

Джейк быстро принял решение не вступать в конфронтацию. Он выскользнул из зала и направился в кабинет судьи.

Гершел Хаббард прибыл с детьми и несколькими друзьями. Все они расселись поблизости от Йена и Рамоны. Когда стрелка часов приблизилась к девяти, шум в зале начал стихать. Публика была почти идеально сегрегирована: черные с одной стороны от прохода, белые — с другой. Ланье, разумеется, сидел на черной стороне, в последних рядах.

Вернувшись, Джейк остановился в одиночестве возле двери, ближайшей к ложе присяжных. Он ни с кем не разговаривал, лишь небрежно листал какой-то документ.

В 9.05 настал выход судьи Этли.

Мистер Пит рявкнул:

— Встать, суд идет!

Судья в старой, выцветшей черной мантии, развевающейся за его спиной, поднялся на помост. Заняв свое место, он произнес:

— Садитесь, пожалуйста, — и начал медленно обводить взглядом зал.

Этли смотрел, хмурился, но ничего не говорил. Потом, взглянув поочередно на Джейка, на Бакли и Систранка с Бостом, взял со стола лист бумаги, оказавшийся списком адвокатов, и сделал перекличку. Все, числом десять, оказались на месте.

Судья Этли еще ближе подвинул к себе микрофон.

— Сначала немного оргвопросов. Мистер Бакли, вы подали прошение о том, чтобы быть допущенным к рассматриваемому делу в качестве местного представителя мемфисской фирмы «Систранк и Бост». Правильно?

Бакли, давно мечтавший встать и подать голос, вскочил:

— Правильно, ваша честь. Я…

— И после этого, похоже, вы и ваш совет адвокатов подали целый воз ходатайств, которые должны быть рассмотрены сегодня. Так?

— Да, ваша честь, и я хотел бы…

— Прошу прощения, — перебил его Этли. — А мистер Брайгенс подал протест против вашего участия в деле на основании недостатка у вас опыта, умения и знаний в вопросах, относящихся к данному делу. Правильно?

— Совершенно несерьезный протест, ваша честь, как вам и самому очевидно. В нашем штате от адвоката не требуется, чтобы…

— Прошу прощения, мистер Бакли, — снова оборвал его судья. — Вы подали свое прошение, мистер Брайгенс подал протест на него, а это означает, что я должен принять решение. Я этого еще не сделал, а стало быть, пока вы не являетесь законным участником процесса. Вы следите за моей мыслью?