Время прощать

Руфус припомнил светопреставление, которое началось в зале, когда семейство Хейли и все его друзья вскочили с мест от радости, как безумные. Какая уж тут невменяемость! А несколькими секундами позже, когда какой-то мальчишка, выбежав на улицу, закричал: «Невиновен! Невиновен!», взорвалась и толпа, окружавшая Дом правосудия.

Подойдя к барьеру, отделяющему участников суда от зрителей, Руфус наконец взял себя в руки и собрался с мыслями. У него есть работа, которую предстояло сделать, и очень мало времени, чтобы подготовиться к ней.

Как в любом зале суда, между барьером и судейской скамьей стояли два длинных стола. Они были одинаковы на вид, но совершенно различны по назначению. Стол справа являлся крепостью, исконными охотничьими угодьями обвинителя во время уголовных процессов или истца в гражданских тяжбах. Этот стол располагался в непосредственной близости к ложе присяжных, поэтому в ходе процесса Руфус чувствовал себя ближе к своим.

В десяти футах от этого стола находился другой такой же — редут защиты в уголовных и гражданских процессах. По мнению большинства юристов, проводящих свою профессиональную жизнь в судах, позиция в зале имела важное значение. Она знаменовала собой либо силу, либо ее недостаток.

Некоторые пользовались ею, чтобы больше или меньше, в зависимости от ситуации, быть на виду у присяжных, которые всегда наблюдают за участниками процесса. Иногда площадка перед судейской скамьей превращалась в поле битвы Давида с Голиафом: когда адвокат-одиночка и его убогий клиент сталкивались с направленным на них острием корпоративного иска или когда обреченный подсудимый оказывался лицом к лицу с мощью государства. Где сидеть, было важно для хорошеньких адвокатесс в коротких юбках, если жюри состояло преимущественно из мужчин, и не меньше — для «аптечных ковбоев»[9] в остроносых сапогах.

Будучи прокурором, Руфус никогда не заботился о том, какое место занять, потому что его место было неоспоримо. Опротестования завещаний, однако, случались редко, и они с мистером Систранком приняли решение: если удастся, захватить прокурорский стол, тот, что ближе к ложе присяжных, дав тем самым понять всем, кто здесь истинный голос защитников завещания. Джейк Брайгенс скорее всего станет размахивать кулаками, но в конце концов будет вынужден смириться.

Пора правильно распределить роли, а поскольку их клиентка, согласно последней воле Сета Хаббарда, является бенефициаром очень крупного наследства, главную роль они должны оставить за собой.

Лично Руфус не был так уж уверен в правильности такой стратегии. Он был хорошо осведомлен о привычках достопочтенного Рубена В. Этли, который, как большинство старых, бывалых и зачастую эксцентричных миссиссипских судей, правил железной рукой и к чужакам чаще всего относился скептически. Систранк, тем не менее, рвался в бой и был готов лезть под пули. Так или иначе, независимо от исхода, действо обещало быть волнующим, и Руфусу предстояло оказаться в самой гуще событий.

Он быстро переставил стулья за правым столом, оставив в середине только три и сдвинув остальные на самый край. Достал из портфеля бумаги, блокноты и разложил их по всему столу, словно корпел здесь уже несколько часов и собирался трудиться весь день. Затем перекинулся парой слов с судебным приставом мистером Питом, наполняющим графины ледяной водой. Когда-то они с мистером Питом любили поболтать о погоде, но атмосферные осадки Руфуса больше не интересовали.

Думас Ли вошел в зал незаметно и, увидев Бакли, направился прямо к нему. На груди у него висели камера и блокнот на шнурке, готовые к работе.

— Эй, мистер Бакли, а вас каким ветром сюда занесло? — поинтересовался он.

Руфус проигнорировал его.

— Ах да, вы же местный представитель адвокатов Летти Лэнг, правда?

— Без комментариев, — ответил Руфус, аккуратно раскладывая папки и бормоча что-то себе под нос.

«Да, ситуация решительно изменилась, — подумал Думас. — Прежде старина Руфус из кожи вон лез, чтобы поговорить с репортером».

Думас отошел от него, сказал что-то мистеру Питу.

— Уберите свою камеру, — ответил Пит.

Думас вместе с еще одним коллегой послушно вышел из здания. Они стали ждать: не удастся ли поймать в объектив черный «роллс-ройс».

Уэйд Ланье прибыл со своим помощником Лестером Чилкоттом. Они кивнули Бакли, который был слишком занят, чтобы разговаривать, подивились, что он занял стол Джейка, и тоже принялись распаковывать тяжелые портфели, готовясь к битве.

Через несколько минут Стиллмен Раш и Сэм Ларкин появились у барьера и поздоровались со своими полуколлегами. Они устроились в той же части зала и собирались оперировать приблизительно теми же аргументами, но на этой ранней стадии конфликта не были готовы доверять друг другу.