Время – река

Именно тогда она рассказала мне о семье Уоткинс и об этом городе. Она не хулила их, как прежде, это было похоже на урок истории. Представляешь, как я почувствовала себя? Я, которая выросла, вообще не ведая о том, кто мои родственники, узнала, что происхожу из семьи со своей историей, именем которой назван город?

– Мне кажется, ты была очень горда.

– Да, но понадобилось некоторое время для того, чтобы действительно принять тот факт, что это моя семья, а не какие‑то книжные герои. Я размышляла о том, так же ли чувствовала себя моя мать, живя, как изгой, в городе, носящем ее имя. Она рассказывала мне, что девушкой, когда она еще жила здесь, она обычно ходила к особняку в поместье, просто стояла на улице и смотрела. В те времена это был чей‑то частный дом, и ее там не ждали. Обычно она мечтала о том, что было бы, если бы она жила в нем, а не в хижине. О том, что она могла бы быть богатой и уважаемой в городе, а не бедной отверженной девочкой.

– Грустная картина.

– Она ругала Кейт в своей участи, словно та была виновата в том, что семья разорилась. – Белла пожала плечами. – Может быть, так оно и было, в какой‑то мере. Она играла на бирже вместе с Деланси. Но, вероятно, они в любом случае потеряли бы дом в годы Депрессии. Кто знает? Должно быть, со временем моя мать осознала это, потому что я не услышала прежней озлобленности в ее голосе, когда она рассказывала об Уоткинс‑Милл и успехах Кейт в рыболовном спорте. Это был поворотный момент для нее.

Чувствуя, что напряжение спадает, Мия запустила пальцы во влажные волосы. Опустив руки, она сказала:

– Знаешь, Белла, если подумать, все мы – Кейт, Теодора, ты, я, все мы – женщины, которые в трудные времена стараются сделать все, что только возможно.

Белла, не отрываясь, смотрела на бьющий по окнам дождь, а ее глаза были полны слез. Она закусила губы, чтобы унять дрожь.

– Все, о чем просила бабушка свою дочь в этом письме, – это о капле сострадания.

– А сострадание есть не что иное, как сочувствие к страданию ближнего?

– Не слишком точно, но это так. – Белла оперлась о столешницу. – Мне так горько оттого, что моя мать не смогла найти в своем сердце ни капли сострадания.

– Ты ничего не знаешь. Может быть, она хотела бы снова увидеть свою мать, но откладывала, думая, что еще успеет. Кейт умерла такой молодой. Возможно, Теодора просто упустила свой шанс.

– Сожаление – горькая пилюля.

Мия кивнула.

– Может быть, она испытывала не обиду, а печаль.

Белла тяжело вздохнула.

– Я никогда этого не узнаю. По правде сказать, она была неразговорчива. Она все держала в себе. Все, связанное с моей матерью, было тайной. – Она фыркнула. – Если бы она сказала мне, что была незаконнорожденной дочерью какого‑нибудь иностранного принца, я бы ей поверила.

– Да, – сказала Мия, криво усмехнувшись. – Она из тех , кого обсуждали в этом городе.

При этих словах обе тихо засмеялись.

– Да, думаю, ты попала в точку, – призналась Белла. – Это было где‑то в моем подсознании, именно поэтому я вернулась сюда, чтобы узнать, откуда я. – Она показала рукой на письмо в руках Мии. – И я должна поблагодарить тебя за то, что ты сделала. Я приехала, чтобы вручить это письмо тебе, потому что ты, Мия, достойна того, чтобы прочитать его. Думаю, ты найдешь там ответы для себя. Я знаю, что я нашла их.

Мия с тревогой взглянула на письмо.

– Не знаю, должна ли я читать его. Ты тоже была права. Я зашла слишком далеко.

– Ай, давай, вперед, – с явной легкостью сказала Белла. – Невозможно прочитать сказку, не дойдя до конца. – Улыбнувшись, она отпустила столешницу. – Ну, мне пора, если я хочу доехать до дома. А гроза натворила дел. – Она подошла и крепко обняла Мию. – Слушай, будь здесь поосторожней. Ты все еще под моим присмотром.

Напряжение окончательно спало, когда Мия в ответ обняла Беллу.

– Я рада, что гроза, по крайней мере, заканчивается.

– Я тоже. – Белла прошлась по комнате, на ходу застегивая молнию на куртке и надевая капюшон на голову. Перед тем как открыть дверь и выйти на улицу, она замешкалась. Поскольку капюшон прикрывал рыжие волосы Беллы, то, когда она напоследок оглядела хижину, из‑под него лишь сверкнули ее глаза цвета обсидиана. В небе блеснула молния, и в это мгновение Мия, как живую, увидела Кейт в образе ее внучки.

– Она здесь, ты же знаешь, – сказала ей Белла. – Я это тоже чувствую.

* * *

К полуночи гроза снова разбушевалась, как настоящая фурия. Мия переходила от окна к окну, раз за разом проверяя задвижки и подкладывая полотенца там, где сквозь щели просочилась вода. Маленькая хижина была построена добротно и отлично выдерживала порывы ветра, но крыша в пристроенной кухне протекала, поэтому она подставила два ведра, куда неустанно капала вода.

Ей не оставалось ничего другого, как только ждать. Электричество отключилось несколько часов назад. Она разожгла жаркий огонь в камине, приготовила себе походный ужин из сыра и хлеба, принесла бутылку красного вина и уселась на бархатный диван. Завернувшись в одеяло, она поднесла письмо Кейт ближе к лицу. Когда она начала открывать конверт, ее пальцы дрожали от какого‑то предчувствия.