Время решать

Он едва удержался, чтобы не выронить альбом и его содержимое на пол. Аккуратно закрыл и положил на место. Чтобы отвлечься, снова прошёл в детскую, убедился, что всё в порядке, вернулся к злосчастному альбому, собрался с духом и снова заглянул внутрь. Нет, всё правильно: на всех снимках, где полагалось быть Жерару Ларм, находился Эварист Галуа собственной персоной. 'Ничего не понимаю… Я сошёл с ума? Мадлен так пошутила? Да разве это возможно? Жерар, что скажешь?' Однако и Жерар был растерян этой тождественностью ничуть не меньше и только уверял, что это действительно он, никаких подделок. Эвар тряхнул головой, прошёл в спальню и посмотрел на себя в зеркало, перед которым обычно причёсывалась жена. На этот раз, впервые за всё время пребывания в Галлии, на него уставилась только одна физиономия — та, с которой он прибыл из Парижа в Амазонию. Загорелое, мужественное лицо Жерара исчезло. Может, его и не бывало никогда? Мерещилось раньше, а теперь наваждение прошло? Ну и чудеса… А вдруг как раз Эварист Галуа — наваждение, вызванное нагуалями, и он, Эвар, на самом деле и есть Жерар Ларм, у которого возникла ложная память? Мир Спасения — иллюзия?

От размышлений на грани сумасшествия Эвара отвлёк звук открывающейся входной двери. Это была улыбающаяся Изабель.

— А я уже всё сделала! — радостно сообщила она и тряхнула великолепными каштановыми локонами. Эвар машинально кивнул, поглощённый своими мыслями:

— Да, Изабель… Замечательно.

— Тебе правда нравится?

— Конечно. Очень красиво.

Молодая женщина подошла ближе, окутывая Эвара сладостным дурманом духов. Посмотрела как-то странно:

— Скажи, Жерар, я теперь лучше выгляжу, чем… когда…

— Лучше, лучше, — пробормотал Эвар, всё ещё оглушённый содержимым семейного альбома. Он не сразу заметил, как Изабель взяла его мягко за руку и подтолкнула к дивану. Только когда её ладони легли на его спину, а губы оказались в опасной близости, он сообразил, что происходит нечто непредвиденное, и мягко, но непреклонно отстранил женщину, убрал с себя её руки:

— Не надо, Изабель. Что было, то прошло. Прости, но я люблю не тебя, а Мадлен.

Взгляд молодой женщины стал обиженным и разочарованным. Она вздохнула:

— Я тебе не нравлюсь?

— Изабель, ты очень красива…

— Тогда в чём проблема? Только один раз. Мадлен не узнает.

Эвар отрицательно покачал головой:

— Дело не в том, узнает она или нет. Я не могу и не хочу её обманывать. Да и у тебя семья.

Изабель обиженно поджала губы:

— Мой муж либерален в таких вопросах. Иначе не уехал бы, оставив меня в Галлии одну.

— Изабель, ты же понимаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет, — Эвар уже почти успокоился и взял себя в руки, неожиданное поведение гостьи сказалось на его состоянии как нельзя лучше. С загадками альбома можно разобраться потом.

— Ты считаешь, тебе со мной не понравится? — недовольно спросила Изабель.

— Не считаю так, но…

— Так давай попробуем! — она снова попыталась обнять Эвара, но он взял её за руки и удержал:

— Изабель, хватит! Я виноват перед тобой, но, пожалуйста, оставим прошлое прошлому! У нас обоих семьи, дети, и я люблю свою жену.

Изабель грустно вздохнула, убрала руки и отвернулась:

— Ну, как знаешь. Навязываться не буду.

Эвар облегчённо вздохнул, подошёл к видеотелефону и набрал номер Мадлен.

— Алло, милый! У тебя всё в порядке? — жена сидела в парикмахерском кресле, с головой в 'колпаке'.

— Да, дорогая моя. Ты когда придёшь?

— Примерно через полчаса. А Изабель уже пришла?

— Да, она здесь, с ней всё в порядке.

— Хорошо, милый. Я постараюсь не задерживаться.

Эвар разъединил и украдкой посмотрел на Изабель. Высокая, стройная красавица-брюнетка с большими синими глазами ушла к окну и теперь тихо плакала, слёзы дрожали на её длинных ресницах. Эвару пришло в голову, что в бытность свою Эваристом Галуа он ни за что бы не отказался от такой женщины. Да и Жерар вряд ли устоял бы. Однако Эвар отличается от них обоих, он любит Мадлен и только её и не допустит ничего, что бы могло вызвать трещину в отношениях с женой. Впрочем, тут же подумал он, дело не только в этом: влечения к Изабель, собственно, нет, остановить её порыв оказалось совсем нетрудно. Ничего нет, кроме жалости и сочувствия к этой красивой женщине, сохранившей былые чувства к некогда любимому человеку. Однако жалость и сочувствие — неважная замена любви. Если бы не инициатива с её стороны, ему бы и в голову не пришло подбивать клинья. Хорошо, что жена не стала спрашивать, чем он и Изабель сейчас занимаются. Тревожить Мадлен не из-за чего, не жаловаться же на её подругу, а врать самому близкому человеку не хочется.