Время рокировок

— Месяц — два, я же сказал, — добавил чуть раздражения в голос я.

— Старый я уже, — пояснил дядя Херман. — Памяти нет. Ладно, договорились. Через месяц ждем гонца от тебя.

— Скажем так, — решил я внести определенную ясность. — Пока мы ни о чем не договорились, пока мы только достигли определенного согласия, так сказать — протокол о намерениях составили. Когда партия будет готова, я пришлю человека, и он объявит цену. Если она вас устроит — начинаем работать.

— Э-э-э-э, цена, — отмахнулся Хорхе. — Сказал же — сколько назовешь — столько назовешь. Мы все равно в накладе не останемся.

— А кому тут это нужно? — задал я вопрос, который меня давно мучал. — Здесь-то наркотики накой?

— Наркотики везде нужны, — охотно ответил Хорхе. — Здесь даже больше, чем там. Грезы здесь заковыристей, понимаешь? Штрафы за это вешают будь здоров какие — а все одно, люди на это идут. Опять же — здесь от этого не сдохнешь, а если и сдохнешь — так возродишься. Да и магам они нужны для…

— Кому нужны — тому нужны, — оборвал его дядя Херман с недовольным видом. — Все, пошли за стол. Чего еще говорить? Все сказано.

За столом старик про нас как будто забыл и с задумчивым видом начал жевать огурец.

Да и Хорхе заметно потерял к нам интерес — товар отодвинулся вдаль, чего на нас время тратить?

Впрочем, нас это устроило, мы посидели еще минут пять и откланялись.

И ведь что примечательно — на обратной дороге никто на нас внимания не обращал, не задирался и на рожон не лез. Вообще улица опустела.

— Что скажешь? — спросил меня Голд, когда мы покинули негостеприимный квартал.

— Много чего, — я вытер со лба пот — полдень, солнце начинало припекать. — Но прежде всего то, что это очень опасные люди.

— А то я вам этого не говорил, — язвительно сообщил Оружейник, видимо все еще переживающий за свою оплошность.

Вот такая у него натура, что тут сделаешь. Свою вину сроду публично не признает, хотя и будет по этому поводу терзаться. Удивительно, что он, перед тем как мы в дом зашли, что-то похожее на извинения произнёс.

— Не говорили, — неожиданно возразила ему Фрэн. — Я такого не слышала.

Лев Антонович удивленно глянул на девушку, но спорить не стал. Вместо этого он сказал:

— Ладно, давайте все обсудим на ходу. Нам осталось только посетить «Азиатский блок» — и обязательная программа выполнена. А свои впечатления Сват нам по дороге расскажет.

Глава девятая

— У нас посещение азиатов тоже на определённое время назначено? — поинтересовался я у Оружейника. — Не люблю о серьезных вещах говорить на ходу. И еще — надо бы перекусить. Бодрость — она не бесконечна.

— Я — за, — поддержала меня Фрэн, и следом за ней Азиз закивал своей лысой башкой. Кто-кто, а он-то никогда от подобного не отказывался.

— Вы странные люди, — всплеснул руками Оружейник. — Я им про бизнес, они мне про еду. Утро — время дел, вечер — время еды.

— У вас, Лев Антонович, любое время для бизнеса предназначено, — с легкой ноткой иронии произнесла Фрэн.

— Сват, кто эта девушка? — возмутился старый еврей. — Я ее среди наших даже не видел, когда уезжал. Откуда она взялась?

— Это — Фрэн, — миролюбиво ответил ему я. — И ее тебе представили еще вчера. Не сходи с ума.

— И не вымещайте зло на других людях, — попросила его Фрэн. — Вы беситесь от того, что не совсем верно оценили людей из Латинского квартала. Вам немного стыдно, вот вы и ищете, на ком сорваться. Если вам станет от этого проще — так накричите на меня. Я не обижусь, я же все понимаю.

— Фрэн, — задумчиво произнес Лев Антонович, глядя на девушку. — Это сокращенное от «Фрейда»? Или, может, от «Эсфирь», чтобы с нашим рыжим живчиком не путать? И как звали вашего папу?

— «Фрэн» — это сокращенное от «Франчески», — и она взяла Оружейника под руку. — А папу моего звали Эдвард. Я не еврейка, Лев Антонович, нет во мне этой крови.

— Ой, что вы мне рассказываете? — было видно, что наш главный делец уже остывает, не успев закипеть. — При той глобализации, что была последние три века, говорить о чистоте крови просто глупо. Сначала две большие войны в двадцатом веке, когда огромные толпы людей мотались по всему евразийскому континенту, да и не только по нему, туда-сюда, кто с оружием, кто в качестве пленного, а кто и в качестве раба. Потом безобразие в следующем веке, когда Черный континент разорвало на две части и толпа предков нашего Азиза хлынула в Австралию и Новую Зеландию, я опять же молчу о войнах и беженцах. А уж что было потом… Так что в каждом из нас есть по паре эритроцитов от всех наций, которые создал творец.

— Золотые слова, — я остановился у небольшого здания с вывеской, на которой был нарисован какой-то бородатый мужик с пивной кружкой в руках, и красовалась надпись «Капитал». — Так как насчет чего-нибудь съесть и чем-нибудь это запить? Полчаса дела не решат, как я думаю.

Мне невероятно захотелось пива. Вот не знаю почему. На том свете я не был его любителем, но сейчас, только представив себе запотевшую кружку с шапкой пены и янтарного цвета терпкой влагой внутри нее, я сглотнул слюну.