Время России. Святые века страны

На взятие монастыря было направлено объединенное польско-литовское войско гетмана Яна Сапеги и отряды его русских союзников – тушинцев и казаков под командованием полковника Александра Лисовского. По разным данным, их число было от 15 до 30 тысяч.

Оборонявшихся же было до 2300 человек ратных людей и около 1000 крестьян соседних сел, паломников, монахов, служителей и работников монастыря – все они стали защитниками обители.

Враг поначалу думал, что Лавра сама сдастся, – такая уверенность приходила оттого, что полякам было известно массовое неприятие населением Руси царя Василия Шуйского. Но, как всегда, они не угадали, пытаясь мерить нас своей логикой. Архимандрит монастыря Иоасаф, которому пришлось возглавить оборону Лавры, в ответном послании Сапеге дал понять, что защищают здесь православие и готовы верно служить государю, который на Москве будет:

«Знайте, что и десятилетний христианский отрок в обители посмеялся вашему безумству предложить нам оставить своего православного государя и покориться ложному царю, врагу и вору. Мы и за богатства всего мира не нарушим крестного целования».

Копии этого послания в виде грамот широко распространялись по Руси, возвращая дух и пробуждая уснувшее национальное самосознание русских.

Сложно представить, как защитники Лавры выжили, как вытерпели эту изоляцию, грозящую каждый день смертью, в каком непрерывающемся напряжении, физическом и духовном, они находились ежеминутно в течение почти полутора лет. Вот воспоминания одного из переживших осаду:

«В обители была страшная теснота. Многие люди и скотина оставались без крова… Жены рождали детей пред всеми людьми, и негде было укрыться со своей срамотой… И всякий смерти просил со слезами…»

Поначалу враг просто шесть недель палил по обители из 63 орудий. А в это же время вдоль монастырских стен ежедневно совершался крестный ход. Церковные службы порой прерывались залетавшими в храмы ядрами.

Особенную надежду враги возлагали на подкоп, но осажденным стало известно о нем, и двое посадских крестьян пробрались внутрь подкопа и взорвали его – погибли сами, но и врагу не дали совершить задуманное.

С этого момента Сапега решил уморить защитников крепости голодом. Запасы зерна там кончились, люди съели всех птиц и кошек. И при этом постоянно шли атаки, иногда в Лавру врывались войска неприятеля и их били простые крестьяне, монахи и стрельцы, а иногда сами лаврские совершали вылазки: то для того, чтобы атаковать лагерь противника, то за скотом – надо было что-то есть. С обеих сторон постоянно гибли люди.

При этом ни на мгновение в Лавре не прекращалась молитва. Летописец и очевидец событий, келарь Лавры Авраамий Палицын вспоминал, как девятого мая (по старому стилю), на праздник святителя Николая, архимандрит Иоасаф освятил придел Мир-ликийского Чудотворца в северном нефе Успенского собора, после чего последовало во всем «облегчение». А двадцать седьмого мая был ожесточенный ночной приступ противника, во время которого архимандрит Иоасаф с соборными старцами совершил молебен «О помощи на враги» в Троицком соборе. После отбития штурма в последовавшей вылазке взяли «панов и русских изменников 30 человек. И повелеша им в жернова играти; и тако работающе на братию и на все Троицкое воинство».

В каких-то атаках казалось, что спасти может только чудо, – и оно происходило! Когда Сапега готовил третий решительный штурм Лавры, он задумал, что 12 000 человек будут атаковать крепость сразу с четырех сторон! Так и без того ничтожные силы гарнизона должны быть вконец раздроблены. Сигналом для атаки назначался пушечный выстрел, от которого начнется пожар в крепости, если пожар не возникнет, то второй выстрел, а если и тогда крепость не загорится, то третий. Все крестьяне и монахи – защитники Лавры – были вооружены. За стены был вынесен весь порох. Но шансов на успех сражения все равно практически не оставалось.