«Время сердца». Переписка Ингеборг Бахман и Пауля Целана

Но ни разу не возникло прочных отношений, я нигде долго не задерживаюсь, я стала еще беспокойней, чем прежде, и не хочу и не могу никому ничего обещать. Ты спрашиваешь, как далеко теперь отодвинулись наш май, наш июнь — ни на один день не отодвинулись, любимый мой! Тот май и тот июнь для меня — это сегодняшний вечер, или завтрашний день, и так будет еще много лет.

Ты с такой горечью пишешь, как странно я себя вела, когда стояла перед выбором — Париж или Америка. Я слишком хорошо тебя понимаю, и мне теперь тоже очень больно, оттого что ты это так воспринял. Все, что бы я на это сейчас ни ответила, будет неправдой. Быть может, я просто хотела узнать, значу ли я еще что-нибудь для тебя — не обдуманно, а скорее бессознательно. Я делала выбор не между тобой и Америкой, а хотела выбрать что-то в стороне от нас обоих. А еще мне трудно тебе объяснить, насколько часто планы меняются со дня на день. Сегодня речь может идти о стипендиях, на которые завтра уже не придется рассчитывать, потому что заявку надо подать до определенного срока, к которому не успеваешь, а потом не хватает нужных справок, которые не успел собрать. Сегодня у меня на руках две письменные рекомендации, одна на стипендию в Лондон, другая — в Париж, но я не могу с уверенностью сказать, что в результате выйдет, и подаю обе заявки без определенных мыслей, надеясь только, что какую-нибудь из них когда-нибудь удовлетворят. Кроме того, меня тут приглашают частным образом съездить в Париж. Я уверена, что когда-нибудь это получится, ведь один раз поездка чуть было не состоялась. В данный момент главное препятствие — я сама, поскольку история с квалификационными экзаменами по диссертации[20] настолько затягивается, что я такого и предположить не могла.

Из моих объяснений ты сделаешь вывод, что я очень далека от тебя. Скажу тебе одно, каким бы невероятным это ни казалось мне самой: я тебе очень близка.

Прекрасна любовь, в которой я живу с тобой, и только из-за того, что я боюсь сказать слишком много, я не говорю: она — самое прекрасное, что только может быть.

Пауль, я хочу взять в ладони твою бедную красивую голову, встряхнуть ее и убедить тебя в том, что уже сказала очень многое, слишком многое для меня, ведь ты еще должен помнить, как трудно мне находить подходящие слова. Очень хочу, чтобы ты прочитал в строчках моего письма и то, что спрятано между строк.

13. Пауль Целан — Ингеборг Бахман

Париж, 7 сентября 1950 года

Моя дорогая Ингеборг!

Вот письмо, в котором госпожа д-р Розенберг[21] приглашает тебя в Париж: надеюсь, этого будет достаточно для получения французской визы. Пожалуйста, сразу предприми необходимые шаги и дай мне знать, все ли идет нормально. Не упускай эту возможность, Ингеборг: если ты в самом деле хочешь в Париж, то лучше всего приезжай прямо сейчас. У тебя не возникнет забот в связи с твоим пребыванием здесь, ни в каком отношении. Я рад, что ты приедешь, и ты, возможно, уже сейчас была бы здесь, если бы вовремя ответила на письмо Нани. Надеюсь, консульство не отложит выдачу визы надолго, но, в любом случае, тебе придется этим заняться. Клаус, который знает французские порядки, вероятно, сможет тебе что-то посоветовать.

Как я понял из устного, а теперь и письменного сообщения Нани[22], у тебя, Ингеборг, были неприятности. Мне очень жаль. Но я уверен, Париж тебя от таких неприятностей избавит: именно от таких. И, может, я сумею ему в этом немножко помочь. Видишь ли, мне пришлось долго бороться, прежде чем Париж меня по-настоящему принял и причислил к «своим». Ты не будешь так одинока, как я, не будешь жить в такой изоляции и отверженности, в какой жил я. Потому что первое право, которое человек себе здесь отвоевывает, — защищать своих друзей от всего, чему сам он — беззащитный, ничего толком не понимая — так долго противостоял.

Клаус и Нани расскажут тебе, какой красивый Париж; я же буду рад присутствовать рядом, когда ты увидишь это своими глазами.

Ответь мне побыстрее. Обнимаю тебя,

Большой привет Клаусу и Нани.

16. Пауль Целан — Ингеборг Бахман

Париж, 14 или 15 октября 1930 года

Дорогая Ингеборг!

Уже половина пятого, мне пора к ученику[23]. Это было наше первое рандеву в Париже, сердце мое стучит очень громко, а ты не пришла.

Я сегодня должен еще отработать два часа, ехать далеко, и вернусь не раньше, чем без четверти девять.

Ты можешь включить утюг в ту розетку, куда включена лампа; но будь осторожна и хорошенько прикрой дверь, чтобы в гостинице не заметили, что ты гладишь. Можешь также заняться письмами. Ждать письма тяжело.

И подумай немного о том, какая тень коснулась меня, когда я с тобой заговорил.

Пауль.

18. Ингеборг Бахман — Паулю Целану

Вена, 4 июля 1951 года

Пауль, любимый!