Время сестер

– Он будет прекрасно смотреться в твоих волосах в день свадьбы.

– Ну ты даешь, дядя Сед, – хихикнула она, беря гребень из его рук. – До нее еще целая вечность. Ты должен хранить его у себя до того, как настанет этот день, и тогда ты украсишь им мне волосы перед тем, как проводить меня к алтарю в церкви.

Слезы величиной с монету покатились по его морщинистым щекам.

Она схватила бумажное полотенце и вытерла их.

– Мне нравится этот гребень. Он очень красивый, но я хочу, чтобы ты сыграл роль моего папы, когда я буду выходить замуж, ведь это хорошая примета. Откуда он у тебя?

– Моя бабушка получила его в подарок от своей мамы в день свадьбы. Потом она отдала его моей маме, когда она вышла замуж, а поскольку у меня не было сестер, мама отдала его мне, чтобы я хранил его для своей дочери или внучки, – он глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки, и это вызвало приступ кашля. – Жемчуг натуральный – мои прадедушка и прабабушка жили в дельте Миссисипи, а дедушка ловил устриц, чтобы немного заработать.

– Дядя Сед, это слишком ценная для тебя вещь, чтобы ее отдавать, – сказала Брук, перебирая пальцами жемчужины. Они все были разного размера, некоторые даже неровные и неправильной формы.

Он взял гребень из ее рук и ловко убрал пряди волос с обеих сторон ее лица. Аккуратно вставив гребень в ее волосы, он сказал:

– Ну вот, теперь я украсил им волосы, и тебе придется взять его с собой. Если я все еще буду жив, когда ты будешь выходить замуж, я с честью проведу тебя к алтарю и даже снова заправлю его тебе в прическу. Даю слово. А до тех пор положи его в какое-нибудь надежное место и время от времени вынимай, чтобы вспомнить эти славные времена, что мы провели здесь, в этом месте.

Она обхватила его руками за талию и обняла так крепко, что это чуть не вызвало у него новый приступ кашля.

– Обязательно, дядя Сед, я обещаю, и большое тебе спасибо.

– Я просто передаю то, что когда-то передали мне, – прошептал Сед и погладил ее по голове.

Когда она наполнила две чашки сладким чаем и ушла, он закрыл сейф и сел на табурет.

– Что ж, Энни, это две из четырех моих вещей. Я сказал тебе, что если почувствую их готовность остаться здесь, то подарю каждой из них что-то от моей семьи. Хоть мы и не кровные родственники, но все же… только не ворчи. Я уже слышу, как ты начинаешь читать мне нотацию, что не обязательно быть родственником, чтобы стать для кого-то дедушкой. Для меня это самая настоящая отрада.

У двери послышался крик Харпер.

– На стоянке паркуется битком набитый фургон, поэтому я пришла на помощь. Мы готовы к обеденному наплыву?

– Горячие булочки можно доставать из духовки через пять минут, – крикнул он. – Остальное можно уже подавать.

Глава двадцать четвертая

Воскресное утро ознаменовалось недолгим проливным дождем, но после полудня выглянуло солнце, принеся с собой влажность и тепло. Местных жителей, казалось, ничуть не волновала мокрая трава, ведь можно было наконец-то позагорать под летним солнышком. Народ весь день бегал в магазин за холодными напитками, пивом и закусками.

Около часа дня Тауни принесла свой обед и взяла шоколадный батончик с пепси, прежде чем отправиться в прачечную. Дана только закончила обедать, как увидела Седа, который выглянул из-за занавески над дверью, отделявшей его маленькую каморку от магазина.

– Я перепачкал себе всю рубашку подливкой, так что пришлось ее переодевать. Решил зайти и выпить чашку горячего шоколада, пока народу поубавилось и Харпер может какое-то время справиться без меня. – Сед положил на стойку большую сумку, подошел к автомату и нажал на нужную кнопку, чтобы налить в бумажный стаканчик обжигающе-горячий шоколад. – Запиши это на мой счет.

– Не буду. Для тебя здесь все бесплатно, – сказала Дана, покачав головой. – Заходи сюда за стойку и садись на этот табурет. Я помню эту сумку. Бабушка раньше хранила в ней фотоальбом. Насколько я помню, там лежат фотографии ее, дедушки и тебя, когда вы были детьми.

– И много фотографий твоего папы, а потом еще больше ваших в детстве. Когда ты родилась, бабушка купила фотоаппарат получше, и каждое лето, после того как вы все уезжали, мы вставляли в этот альбом не меньше одной пленки. Она называла распечатанные фотографии настоящими и любила только их, а все эти электронные технологии не признавала.

– Можно мне взглянуть?

– В любое время, когда захочешь. С этого дня он твой. Ты, наверное, знаешь, как делать эти всякие копии, если твоим сестрам тоже захочется иметь эти фотографии, но я хочу, чтобы альбом был у тебя. Энни тоже этого хотела, так что отказа я не приму, – сказал он.

– Я и не против, – сказала Дана.

Она вытащила толстый альбом из потертой бархатной сумки черного цвета и открыла его на первой странице. На фотографии трое маленьких детей стояли перед большим деревом. Сед провел указательным пальцем по щеке Энни.

– Это дерево росло вон там, на середине озера. Когда мы играли в прятки, то прислонялись к его стволу и считали.