Время шакалов

Надо сказать, что Михаил Ефимович был негеройского вида: среднего роста, сложения тоже среднего, поэтому он не годился на роль держиморды – охранника в магазине и прочих торговых заведениях, а в банки и офисы его уже не брали по возрасту, предпочитая молодых и подтянутых мужчин.

Вскоре грянул очередной кризис и множество клерков и охранников лишились работы по сокращению штатов и банкротству предприятий: торговых и посреднических.

Хорошо, что магазин продолжал работать, обеспечивая Михаила едой, но свои сбережения он постепенно тратил, не помышляя больше об отдельной квартире.

Демократическая свобода, о которой мечтал Михаил, получив бесплатное высшее образование, и бездельничая в своём НИИ тоталитарного периода в ожидании бесплатной квартиры, обернулась хищным оскалом безработицы и нищеты для него и большинства людей. Единственной целью населения страны стало добывание средств к выживанию, когда за всё приходиться платить: за жильё, образование, медицину и прочие услуги, на которые при советской власти не обращали внимания ввиду их бесплатности или копеечной стоимости, например, городской транспорт и оплата коммунальных услуг за жильё.

Прошел ещё год бессмысленной жизни Михаила в столице он всерьёз задумался о переезде домой к матери: продать квартиру и переехать в поселок, где в достатке можно прожить несколько лет на вырученные деньги, а там уже и пенсия замаячит на вечернем горизонте его жизни.

Михаил позвонил соседке матери, спросив, как там мать и, сказав, что он хочет вернуться домой.

– Приезжай, Миша скорей, совсем твоя мать плоха стала. Редко выходит из дома, всё больше лежит, почти не ест и высохла вся. Я спрашиваю, когда захожу: ела ли? А она и не помнит. Приезжай, как сможешь, при тебе мать оживает, подкормишь её – глядишь, и поживет ещё с сыном. И то сказать: восьмой десяток твоя мать донашивает –дай бог каждому такую длинную жизнь, да и не болела она сильно никогда. Поторопись Миша, уж так она скучает по тебе, – закончила соседка своё известие об его матери.

Михаил решил ускорить продажу комнаты дал объявление о продаже со своим телефоном в газету бесплатных объявлений. Сразу объявился риэлтор, который предложил продать комнату ему, но цену предложил много меньше, чем в объявлениях. Михаил понял, что продажей надо заниматься самому и всерьёз, к тому же – после кризиса, цены на жильё ещё не поднялись, и он решил немного выждать для своей выгоды.

Ждать долго не пришлось, потому что позвонила соседка матери и сообщила об её смерти. Это известие ошеломило Михаила. О своей матери он вспоминал редко, почти не писал ей и не звонил через соседку, но инстинктивно чувствовал материнское участие в своей судьбе, которое незримыми нитями связывало сына и мать и помогало ему продолжать своё существование в Москве. Вот эта связь оборвалась, и он почувствовал себя полностью одиноким на всем белом свете.

Процедура похорон прошла словно в тумане. Он приехал вечером накануне похорон, переночевал у соседки и на следующий день принял участие в ритуальной церемонии. Наблюдая сухими глазами, словно со стороны, как гроб с телом матери, которую он не узнал – так она изменилась за эти последние годы одинокой жизни и так изменила её смерть, опустили в могилу, вырытую именно там, где она и указала Михаилу в его последний приезд: справа от могилы отца и быстро забросали землей.

Эта земля скрыла под собой останки единственного человека, которому Михаил был нужен и дорог сам по себе: самим фактом своего существования – плоть от плоти матери.

Потом соседи собрались во дворе у пустой квартиры матери на поминальную тризну, пили горькую водку и говорили хорошие слова о Марии – так они называли, по-соседски, мать Михаила: что жила скромно и тихо, никогда и ни с кем не ругалась, всегда выручала деньгами – если нужно, хотя и сама жила на небольшую пенсию.

Все поминальщики, вспоминая мать и говоря хорошие слова о ней, поглядывали в сторону Михаила с немым укором за одинокую жизнь его матери, умершей в пустой квартире, где её и обнаружила соседка на третий день, заметив, что Мария не выходит из дома даже во двор.

Эта же соседка сказала, что смерть Марии была легкой, дай бог каждому: она умерла во сне – рядом с ней, на кровати, лежала открытая книга, про любовь и очки – видимо, мать читала, устала, отложила книгу и очки и уснула, а проснуться уже не хватило жизненных сил.

Соседи выпили водки от души – как и положено на поминках хорошего человека, разговорились о сельских новостях и о своей тяжелой жизни, где у каждого из них были беды и обиды на власть, на детей и родственников, а то и просто знакомых и Михаил вышел из ограды дома. Он присел на скамейку и долго и неподвижно смотрел на двор своего детства, на знакомую улицу и на заходящее солнце: на всё то, чего никогда уже не увидит его мать.

Возможно, он сидел бы так до глубокой ночи, но люди начали расходиться: две соседки прибрали со стола и, вымыв посуду, позвали Михаила в дом, чтобы он прилег и отдохнул, а они тоже пойдут по домам.