Время Сигизмунда

Последний из Ягеллонов отдыхал, вытянушись в кресле перед камином. Утомлённый дорогой, он, казалось, наполовину спит, глаза были прикрыты, руки свисали, ноги вытянуты, тело от слабости изогнуто, грудь впала. На Августе было длинное чёрное одеяние, сверху на него была накинута лёгкая соболевая шуба, на голове была фиолетовая ермолка, закрывающая уши, на руках — жёлтые перчатки. Его исхудалое тело, спадающая складками одежда, висящая на костях, покрывали длинные руки, торчали шишковаты колени и выпирали из шубы, плечи были видны через воротник шубы, который он спустил на них. Грубо перевязанные ноги, начиная от стоп до колен, покрытые шёлковой чёрной материей, покоились на подушке с золотистой потёртой кисточкой. Сквозь жёлтые перчатки были видны кости худых пальцев и несколько колец.

Бледное лицо отдыхающего, с зеленоватой кожей, на щеках немного оживлённой ярким румянцем, с синими губами, было длинным, костистым, мёртвым. Продолговатый нос спускался к отвисшей нижний губе, глубоко запавшие глаза… Редкие тёмные волосы выскальзывали на лоб из-под ермолки, такая же редкая раздвоенная чёрная бородка сливалась на грудь, длинные и густые усы конрастом своего цвета делали лицо издали ещё более бледным.

Король оставался в этом странном полусонном состоянии, в котором сновидения приходят, как туман, после реальности, и непостижимо с ней сливаются, окрашивая её своими цветами, одно оттеняя от неё. Чёрные, но давно погасшие глаза иногда наполовину открывались и медленно закрывались снова, губы иногда вздрагивали и открывались, руки двигались и сжимались; грудь часто тяжело двигалась, как бы стеснённая, а иногда из неё выходил глубокий вздох.

Во всей фигуре короля видна была усталость, изнурение, нехватка сил, какой-то моральный упадок и чуть ли не немое отчаяние. Временно отворяющиеся глаза были почти неподвижны.

Неподалёку от короля, в углу, на низком стульчике, со склонённой на стену головой, сложенными руками, подкрученными ногами дремал юноша около двадцати лет, с бледным лицом, светлыми волосами, опущенными на вески, с синими отметинами под глазами и пересохшими губами. Его серые глаза, открываясь, метали взгляды на короля, нос имел слегка задранный, губы широкие и толстые.

Смелый, бестыжий, преждевременно испорченный, видно было, что этот человек не боялся пана, который бессильный и уставший лежал в нескольких шагах от него.

Княжник (таково было имя камердинера) принял самое удобное положение для сна, не заботясь много о короле, иногда широко зевал, потягивался, двигался и, бросив мимолётный взгляд, снова дремал. На нём была короткая тёмная одежда, кожаный поясок с серебряной пряжкой, тонкая серебряная цепь на шее, чёрные чулки, такие же башмаки с лентами зелёного цвета.

Август отдыхал, грезил, а его грёзы и отдых прерывала дрожь, выдающая боль тела или души.

Грустно было в этой комнате, и только доходящий со двора шум прерывал тишину, которую шипение огня в камине и ход часов едва немного оживляли.

В зале, примыкающей к комнате, у наполовину занавешенного окна стояли две особы, мужчина и женщина.

Мужчина высокого роста, с чёрными усами, одетый по-чужеземному и с чужой наружностью, в бархатном плащике, со шпагой сбоку, с цепью с портретом короля на шее; в руке он держал шляпу с чёрными перьями, а другой поправлял локоны тёмных волос и элегантные усы. Чёрные глаза, высокий выпуклый лоб, тёмные, согнутые луком брови, желтоватого цвета кожа молодого человека дивно отличались от бело-румяного личика, полного свежести, жизни и веселья женщины.

По её одежде было видно, что также прибыла недавно, потому что на ней было платье, покрытое волосами от только что снятой шубы, смятый белый жабо, перчатки на малюсеньких руках, полуботинки на ногах, над гладким, светлым лбом была чёлко с наброшенной ещё белой вуалью. Удивительно правильные женские черты, оживлённые путешествием, краснеют от приливающей крови, которая окрашивает щёки, немного открытые ноздри и коралловые губы.

Её фигура и лицо исполнены очарования, глаз художника любовался бы этими живописными, округлыми формами, только, может, слишком покрытыми плотью. Овал лица, окаймление глаз, форма носа, изгиб губ восхитили бы ваятеля; но в этой физиономии удивительной красоты, как только с неё сходит улыбка, когда брови соединяются, когда более сильные чувства двигают всеми мускулами, читаешь что-то фальшивое, что-то отталкивающее.

В одну минуту она притягивает тебя улыбкой и взглядом, и пронимает страхом и неуверенностью, когда на неё смотришь сбоку, а она не видит.

Этот мужчина — коронный подкоморий, женщина — Барбара Гижанка, королевская любовница, мать ребёнка Августа и некогда возлюбленная Николая Мнишка, потом приведённая к ложу последнего из Ягеллонов жадными до добычи придворными.