Время собирать груши

А потом началось то, что я называю «элементом наркотика», когда ты в кадре и отучиться от этого невозможно. И в какой-то момент произошло вторжение в публичное пространство. Но публика устроена так – она быстро подсаживается, и с какого-то момента произошло как Ленин и партия – близнецы-братья, так и «Аншлаг» с Региной стали близнецами-братьями. Но заслуги у нее колоссальные: она находила артистов и авторов. Регина была фанатиком этого дела.

Когда наступает момент отторжения? Это поди – почувствуй. Сейчас программа «Аншлаг» не умерла официально. Да, кто-то ушел, кого-то не стало. Но приходится констатировать: с определенного момента «Аншлаг» перестал быть программой безоговорочного знака качества.

Я провел там несколько лет и очень многому научился, в том числе у своих старших коллег. У меня не было фундамента актерского образования, и мне ничего не оставалось делать, как учиться живьем, на ходу, поэтому для меня это был бесценный опыт. Зато теперь я умею хоть сто раз кряду органично расхохотаться над одной и той же шуткой, потому что, когда снимали сценки, Регина из-за своего перфекционизма требовала все время бесконечного количества дублей, и когда одну и ту же шутку ты слушаешь в сотый раз, а все равно нужно хохотнуть, это, поверьте, хорошая школа. Мне можно сейчас один анекдот рассказать восемь раз подряд, и я каждый раз буду искренне смеяться.

Кстати, если вспомнить ту историю с верблюдом, то перфекционистка Регина на нем много раз выезжала, хотя сцена уже и с первого раза удалась и все уже хорошо. И верблюд споткнулся уже на пятом или даже седьмом дубле. Ее увезли в больницу, а вечером по плану – сценка у костра, посиделки, анекдоты, песни… Там Розенбаум специально приехал, Лев Валерьянович, Игорь Николаев. И вот мы сидим, то поем, то шутки шутим. И Винокур рассказывает: «Помню, мы с Лёвкой прилетели, да, потрясающая история… А Лёвка говорит…» Дико было смешно, и мы хохотали. А Регина вдруг заявляет: «А давайте еще один дублик». И опять: «Мы с Лёвкой прилетаем…» Мы второй, пятый, седьмой раз хохочем. А она: «Давайте еще один дублик». И тут Винокур не выдержал: «Девушка, ну вы как будто с верблюда грохнулись!»

Мы смеялись, а она потом нарезала этот хохот на все байки и истории. Вот это Регина умела делать. Она склеивала и потом размещала все равномерно. Не подставляла артистов, она очень трепетно к ним относилась. Если прозвучала со сцены шутка, то телезрители должны услышать хохот. А иначе – артист плохой. Но это был не искусственный смех. Это был смех, снятый на концерте. Если на каком-то концерте она отсняла тонну смеха, то она могла потом его равномерно распределить еще на сто лет вперед. Но это был честный смех, который шел из зала, а она его потом так уплотняла, концентрировала, что каждый артист был просто обложен смехом. У нее никогда не было тишины, даже если человек провалился (а бывало и такое, ну, не зашел номер).

Мои опыты в кино

Мой опыт в кино долгое время ограничивается тем, что в последней комедии Леонида Гайдая «На Дерибасовской хорошая погода…» я озвучивал Леонида Куравлева, который играл роль М.С. Горбачева. Причем на момент съемок он был еще действующим президентом, а пока фильм закончили, Советский Союз уже успел распасться…

Кстати, Леонид Вячеславович Куравлев действительно внешне похож на Михаила Сергеевича. А вот голос у него совсем другой, и поэтому озвучивать президента пригласили меня. Говорят, что Горбачев фильм смотрел и был в восторге от того, как мы его образ воплотили.

Если честно, это просто феноменально. Я вообще, приближаясь к своему 60-летию (не бог весть какой эпохальный рубеж, но раньше, по молодости, вообще этого не понимал), вдруг осознал, что сталкивался с великими людьми. Например, приехал на какую-то телевизионную съемку, а там сидит Иннокентий Михайлович Смоктуновский. И мы за одним столом, и снимается передача «Под знаком Зодиака». А вот мы с Евгением Александровичем Евстигнеевым вдруг оказались вместе. В другой раз с Евгением Павловичем Леоновым выехали в какое-то дальнее Подмосковье, два часа в машине в один конец. А тут с Юрием Владимировичем Никулиным поехали. Или как-то летели с Михаилом Александровичем Ульяновым. Я даже порой не до конца понимал, насколько феноменально то, что творилось и творится в моей жизни…

Упомянутая поездка с Евгением Павловичем Леоновым – отдельная история. Концерт должен был состояться в дальнем Подмосковье, и это был, наверное, 1991 год. То есть это было точно после того, как Евгений Павлович вернулся из Германии, где он пережил клиническую смерть, как он сам говорил, где его с того света вернули. В общем, он не просто вернулся, а врачам удалось его спасти, и он снова вышел на сцену, играл спектакли.

Я видел его в «Поминальной молитве», где он играл Тевье-молочника. Гениально играл…