Время собирать груши

А вы попробуйте так! С 1962 года он на эстраде, восемнадцатилетним юношей начинал карьеру, был конферансье, между прочим. И первые шаги он делал под псевдонимом «Евгений Петров, конферансье» в коллективе Леонида Осиповича Утесова, на минуточку. У него школа – дай бог каждому. И когда говорят про «петросянить», вы сначала «попетросяньте» так, как это умеет делать Петросян, как он чувствует слово, как чувствует репризу… Да, есть разные способы подачи реприз, авторских мыслей, есть разная фактура, разная степень приближения к публике. Кто-то дистанцию держит, кто-то старается быть как можно ближе. Кто-то напускает на себя какую-то элитную загадочность. Петросян другой. Но как можно не уважать, как можно не преклоняться перед его трудом, если он уже столько десятилетий вкалывает? Поэтому, когда со мной пытаются начинать разговоры какие-то уничижительные, не только про Петросяна, про любого из нашего брата, я это на корню пресекаю. Послушайте, а кто вы такой, чтобы позволять себе оценивать Петросяна и любого другого через запятую? Кто вы такой? Ну, не нравится – скажите, что это не мой артист, я предпочитаю такого-то… А когда стало общим местом в «Камеди» или в КВНе, где угодно, извините за словечко, «обсирать» такого человека, мне это просто претит. Я не понимаю, кто вы такие, чтобы ему баллы выставлять? Что это за жюри присяжных?

Для меня люди подобного масштаба успеха, которые своим трудом, своей карьерой, своей преданностью жанру завоевали это свое пространство, – это абсолютные величины. Я знал людей, которые говорили, что терпеть не могут Жванецкого. Я знал людей, которые говорили: «Очень нудно, мне не нравится Жванецкий, Задорнов лучше». И наоборот говорили. Это всегда вкусовщина. В конце концов, кому-то чья-то физиономия не нравится, да пожалуйста…

Михаил Жванецкий

Писатель-сатирик Михаил Михайлович Жванецкий – гениальный философ и человек. По моему мнению, он являлся и является фундаментом русскоязычного юмора.

Я сам – профессиональный юморист. Для меня это как Пушкин или Лермонтов в школьной программе. Для юмориста, мне кажется, есть два мощнейших фундамента юмора, не ультрасовременного уровня стендапа, а классического юмора, – это, конечно, Аркадий Райкин и Михаил Жванецкий.

Я лично познакомился с Жванецким в 1988 году и даже имел счастье с ним близко общаться. И имел возможность наблюдать его не только на сцене, но и в домашней дружеской обстановке. Когда про него говорили «писатель-сатирик» – в этой фактуре всегда не хватало объема. Для меня он прежде всего – невероятный философ. Жванецкий рассуждал таким образом, что могло быть феерически смешно. Или очень грустно. Или двояко. Михаил Михайлович – удивительное явление в нашей культуре и жизни. Жванецкий обогатил строение русского языка. Он так строил фразы: за счет одесских корней русский язык обогащал непривычными сочетаниями.

Я могу сейчас похвастаться, что в ранние 90-е годы мы оказались в некотором замкнутом пространстве с целой россыпью интереснейших людей. Среди них был Александр Анатольевич Ширвиндт, был Михаил Михайлович Жванецкий, и как-то мы заспорили, Жванецкий бросил такую тему: есть ли вечные шутки или они умирают с концами, снаряд разорвался и больше не способен сдетонировать? И я ему сказал, я позволил себе тоже вбросить такую тему: «Михаил Михайлович, вот если вы сегодня, а дело было в 1994 году, „Собрание на ликеро-водочном заводе“ прочтете в любой аудитории, вы будете иметь бешеный успех, я даю голову на отсечение». Он завелся, и на ближайшем концерте (я как сейчас помню, все происходило в Новороссийске, мы жили на корабле, так получилось, нас не в гостинице поселили) прочитал в большом зале и имел действительно феерический успех.

Для меня «Собрание на ликеро-водочном заводе» – это абсолютный юмор, он и через пятьдесят лет будет актуален.

Да, был еще Михаил Задорнов, но Задорнов в большей степени был шоумен. Мне кажется, что как литератор, как философ, как мыслитель Жванецкий – отдельное явление. А Задорнов, на мой взгляд, из всех писателей-сатириков был самый большой мастер по умению манипулировать и воздействовать на аудиторию.

Почему Жванецкий сначала писал для известных людей, а потом стал сам выходить и читать свои произведения? Да потому, что это наркотик. Понятно, у себя в Одессе Жванецкий писал для друзей, для Ромы и Вити, Романа Андреевича Карцева и Виктора Леонидовича Ильченко, но потом их Райкин одного за другим вывез в Ленинград, и они стали работать в Ленинградском театре миниатюр. И Жванецкий писал для Райкина, а Райкин был царь и бог. Он беспощадно эксплуатировал и актеров, и драматургов, всех подминал под себя, и публика никогда не знала, кто пишет для Райкина.