Время собирать груши

Меня часто просят: «Миш, спародируй кого-нибудь». У меня не бывает выходных. Сказать: «Слушайте, включайте телевизор, смотрите ролики в интернете. Там все мои пародии?» – я не умею так говорить. Для этого надо изображать сильно уставшего от жизни человека v типа бремя узнаваемости угнетает. Представьте такую ситуацию: незнакомый человек – инспектор ГИБДД. Он тебя остановил, может, у него есть к тебе какие-то претензии. Понятно, что ты не ехал по встречной полосе. Допустим, какой-то твой маневр не вписался в строгие рамки правил. Он к тебе подходит и говорит: «О! Вы же Михаил Грушевский? А можете сказать что-то голосом Винокура?» А ты: «Знаете что? Посмотрите в интернете, я лучше штраф заплачу». Это я смоделировал очень искусственную ситуацию. Если друзья или малознакомые люди просят меня как-то подкрепить то, что они меня узнали, просят рассмешить их, я только радуюсь. Хотя мне уже шестьдесят лет.

Также часто спрашивают, как долго живет номер, который я делаю? Вот в цирке, например, циркачи могут сделать один номер и катать его всю жизнь. И в юморе бывают номера, которые работают всю жизнь, а есть номера, которые и года могут не просуществовать. Если бы кто-то попытался построить какой-то номер, условно говоря, на ситуации, которую уже отыгрывали, месяц бы жила шутка или какая-то сценка, а потом бы уже вызывала просто напряг. Все, тема неактуальна.

Был такой артист – Юрий Алексеевич Григорьев. Он много-много лет показывал радиоприемник. Это была знаменитая миниатюра, в которой он воспроизводил все звуки и голоса, звучащие из транзистора. Он демонстрировал калейдоскоп различных голосов и программ: новости, реклама, интервью, песни, шумы. И это был блистательный артист! Но он не пародист, он – звукоимитатор. Григорьев 45 лет показывал один и тот же номер, но делал это гениально. Это просто был самый раскрученный из его номеров. А он много чего делал, и делал это на таком же высочайшем уровне. Это был мегапрофессиональный человек. Но это так же, как цирковой клоун, например, который примерно одно и то же делает. А профессиональный водитель, а шофер-дальнобойщик? Но Григорьев это делал виртуозно, и ему не надо было иметь миллион номеров. Но сказать, что это был артист одного-единственного номера… Извините. Если так рассуждать, то и Владимир Познер, например, из одной программы в другую садится напротив своего гостя. Я обожаю Познера и считаю, что он один из лучших собеседников в стране. Владимир делает это гениально. И пусть он это делает десятилетиями. Просто есть люди, которые умеют великолепно общаться в телевизионном кадре.

И еще один важный момент: нужно ли спрашивать разрешения у людей, которых пародируешь? Конечно, нет. Никогда ни у кого не спрашивал разрешения. Боюсь, если я начну это делать, то мне просто некого будет пародировать, добровольцев не найдется. Ну, конечно, кроме Жириновского. А в основном реакция на мои пародии или нейтральная, или болезненная. Такая вот специфика работы…

Знакомство с Михаилом Шуфутинским

Замечательный имеется у меня друг, мой тезка, Михаил Захарович Шуфутинский. Мы с ним познакомились в начале 1992 года. Происходило это в Северной Америке. Я там оказался вместе с Лещенко и Добрыниным – у них были гастроли. И на одном из концертов я познакомился с двумя звездами, которые тогда еще были звездами, как было принято это называть, русской эмиграции – с Любой Успенской и Мишей Шуфутинским. И с Шуфутинским мы как-то сразу подружились, просто мгновенно. Но сначала была довольно занятная история. Лещенко и Добрынин представили меня Шуфутинскому, который понятия не имел, кто я. Он жил жизнью русскоязычной Америки, был там популярен – так же, как Вилли Токарев, как Люба Успенская, как и другие герои. И вот Добрынин, кажется, говорит Шуфутинскому: «Мишка, твой тезка замечательно делает пародии, прекрасно показывает Ельцина, Горбачева показал первым». В общем, он начал меня рекламировать, а потом говорит мне: «Покажи, покажи ему». Я начал разными голосами что-то демонстрировать и смотрю, реакция у Шуфутинского – сдержанная неловкость. И он сказал:

– Если честно, мы здесь их не слышим, потому что, если даже они выступают, идет перевод, поэтому я понятия не имею, ни как Ельцин говорит, ни как Горбачев.

Прошло меньше месяца, и у Шуфутинского случились первые гастроли уже здесь, в России. И мы в Москве на каком-то концерте с ним снова встретились. Он меня буквально схватил и начал трясти:

– Потрясающе, я тут на днях слушал и Горбачева, и Ельцина, они точно, как ты, говорят.