Время собирать кости

Неуклюже переваливаясь, существо выбралось за пределы линий пентаграммы, глянуло черными глазищами на тех, кто завершил ритуал. От это вгляда Эква оцепенела. Не чувствуя своего тела и не способная произнести ни слова, она только могла наблюдать, как призрачный дракончик разминает прозрачные крылья, щелкает костяным клювом, а потом устремляется вверх, и, пробив каменную крышу крипты, покидает место своего рождения.

«Заморозка» исчезла, и Эква облегченно вздохнула. С призрачным драконом будут, конечно же, еще проблемы. Демоница чувствовала, что само присутствие этого существа нарушает равновесие, но, во всяком случае, пока изменение баланса не выглядело фатальным. Кучу проблем обменяли другую кучу проблем, но более мелкого масштаба, — а это значит, успех. И она выжила — успех вдвойне!

— Спасибо, Кош… — Эква развернулась к обнимающему ее заклинателю и осеклась на полуслове. Кощей замер соляным столбом. Его светлая кожа стала бледной и тусклой. Широко распахнутые зеленые глаза смотрели в какую-то недоступную для живых даль.

— Кощей, очнись! — Эква затрясла заклинателя за плечи. От ее поспешных движений замершее тело потеряло равновесие и рухнуло, как подрубленное дерево. Демоница, которую продолжала обнимать застывшая рука, упала сверху.

— Подожди, я сейчас. Вода. Хаос задери, почему не получается?! — Эква несколько раз дернула кистью, пытаясь притащить бутылку с водой через пространство, но из-за последствий онемения руки плохо слушались демоницу. Или это из-за волнения и предательской мысли, что вода здесь не поможет? Поняв, что маленький предмет ухватить сейчас не получится, Эква просто переместила воду в большем объеме, зачерпнув из бассейна в своем доме. Около пятидесяти литров обрушилось на них, облив как из гигантского ведра. Но ничего не изменилось. Ни капли жидкости не впиталось в кожу Кощея, даруя ему больше силы. Он так и лежал, застывший и холодный, как статуя.

— Кощей, прекрати, ты же бессмертный! — Эква тормошила заклинателя, гладила его по мокрым волосам, щекам. Она не замечала, что сама вымокла до нитки, и капли воды стекали с ее одежды и волос, бежали дорожками по щекам. Или это уже не вода? Демоница наклонилась и коснулась губ Кощея. В тонком мире это иногда срабатывает. Поцелуи как передача энергии. И пусть заклинатель не демон, но она должна попробовать передать ему свою силу. Эква представляла, что Кощей скажет, если очнется от такого способа. Он-де слишком сильно заколдован, но если она его поцелует немного пониже, то тогда… Как же она хотела снова услышать его голос!

Бесполезно. Холодные мраморные губы не отвечали. Энергия рассеивалась. Зеленые глаза не смотрели на Экву, их цвет помутнел, как будто закрылся пленкой.

— Ты зачем сюда пришел, идиот?! — Эква бессильно ударила заклинателя по груди. Он же сам говорил, что находиться рядом с ритуалом, — верная смерть для него. У нее шансы выжить были, а у него нет. Она видела Кощея и в худшем состоянии, но вода всегда помогала. Но не сейчас. Демоница все-таки выудила бутылку, влила жидкость в рот заклинателя. Бесполезно. Все бесполезно. Хватит отрицать очевидное. Если вода не помогает высшему заклинателю, то он мертв.

Дрожащими пальцами Эква коснулась век Кощея, закрывая ему глаза. Он называл ее принцессой, спас, а теперь сам стал навечно спящим принцем. Зачем он так с ней?

58. Чехия. Локет. Пятьсот лет назад

Ракель поняла, что ошиблась. Слишком поспешила. Боялась, что слухи о ее беременности дойдут до бургграфа раньше, чем она успеет с ним поговорить. Не с того надо было начинать. Какие она только варианты не представляла, планируя их разговор, пока Хайлель отсутствовал в замке. Но все пошло не так, совершенно не так.

Бургграф Ондра Черны остался совершенно спокойным, услышав новость. Слишком спокойным. Только глаза стали совсем прозрачными, будто лед. Таким Ракель его никогда не видела. Не сразу поняла, что это ярость. Чистая, незамутненная, сверкающая обжигающим холодом. Карл говорил, что, вероятнее всего, не может иметь детей, Хайлель не испытывал и доли сомнений. Он был уверен, что ребенок не от него. И объяснять бесполезно. Нужно было соврать, что она беременна от мифического мужа, который, конечно же, уже умер. Вот только лгать Ракель не хотелось. Хайлель поймет, что ошибся, если ребенок родится похожим на него. Если он увидит этого ребенка. Если она вообще доживет до этого момента.