Время собирать кости

В руке демоницы появился нож. Стоило прикоснуться острым лезвием к запястью, как гам голосов предвкушающе затих. Эква начала произносить нараспев слова призыва. Кости зашевелились, принялись стягиваться в центр пентаграммы. Демоница коротко вздохнула между словами и надрезала кожу. Вот так, аккуратно. Первая капля ударилась о каменные плиты пола, заставив зеленый огонь взвиться. Пламя обступило Экву, заплясало по всей комнате, не только на костях. По центру гудел целый огненный столб, упирающийся в потолок комнаты.

Речь демоницы звучала мерно под аккомпанемент барабанной дроби падающих капель крови. Эква говорила, не отрывая взгляд от растущего костяного кома. Все новые и новые черепа и кости сползались, нагромождались друг на друга, спаивались, образуя нечто новое. Вот из хаоса и пламени, на мгновение распрямившись, показался гибкий хвост. Когтистая лапа поскребла по полу, оставляя в камне глубокий след.

Зеленый огонь расцвел диковинными цветами по подолу белого платья. Эква старалась не обращать на него внимания, как и на чувство онемения, появившееся в ногах. Она говорила и говорила, как будто напевом заклинала огненную змею. Ритуал должен ей подчиниться!

Ноги подкосились, и Эква рухнула на колени. Как так? Ведь у нее почти получилось. Может быть, она еще сможет. Только нельзя прекращать говорить…

56. Чехия. Локет. Пятьсот лет назад

— Кто или что ты такое?

— Именно сейчас хочешь об этом поговорить? — Второй демон вопросительно изогнул светлую бровь, стараясь не рассмеяться от абсурдности ситуации. На нем сидела обнаженная женщина, и он сам не был обременен одеждой. У них обоих от возбуждения сбилось дыхание. И эта Избранная решила, что сейчас подходящее время для разговоров. Похоже, он не настолько хорошо показал себя в постели, как думал. Надо исправляться.

— Да, — не повелась на провокацию Ракель, когда Секундус, сжав женскую талию, пересадил ее чуть выше, так чтобы она почувствовала его настрой.

— А хочешь, я лучше расскажу о тебе? — Ладони демона скользнули выше, до плеч, погладили ключицы, потом спустились ниже, накрывая грудь. Секундус вкрадчиво говорил, не переставая ласкать Избранную, рассказывая о том, какая она красивая и особенная, такая сладкая, приятная, что она одна такая в целом мире. — Девочка, ты Избранная.

Секундус, конечно, собирался ей рассказать о тонком мире, о демонах. Но точно не в данный момент.

* * *

Утром Ракель Коэн проснулась не слишком рано. Хайлеля рядом не наблюдалось — в отличие от нее, он был сущим жаворонком и обычно всегда уходил раньше ее пробуждения. Теперь понятна эта его нечеловеческая способность. Вот именно, нечеловеческая. Разговора ночью не получилось, хотя Ракель пыталась. Она только поняла, что чем-то отличается от обычных людей. И это никак не связано с тем, что она из будущего. Хайлель о ее попаданстве даже не догадывался, а сама она рассказать не сможет. Проклятые радужные нити ей не позволят произнести и слова.

Ракель выбралась из постели и вдруг почувствовала, что ее мутит. Она еле успела добежать до маленькой комнатки, что служила уборной. Пустой желудок скручивало спазмами. Ракель подумала, что ее собственный организм отторгает этот средневековый мир, не желает мириться со здешней пищей и водой. Это уже не первый раз повторяется.

— Выпейте воды, пани, — служанка Итка протягивала кружку, незаметно появившись рядом.

— Спасибо, — Ракель жадно припала к воде, стремясь смыть горький привкус желчи во рту.

— Вы не волнуйтесь, пани, наш бургграф хороший человек. Он признает ребенка. А может быть, даже женится на вас, — лицо Итки выражало смесь зависти и сочувствия.

— Что?! — Ракель расплескала остатки воды. Она не может быть беременной. У нее же противозачаточный имплант. Коэн судорожно начала припоминать, когда у нее были последние месячные. Точно не в этом мире. С местными средствами гигиены она еще не знакомилась. Почти два месяца назад?! Действие импланта закончилось раньше времени?

— Вы не знали, пани? — Итка улыбнулась, а потом покровительственно добавила: — А я заметила. Вы слишком на запахи реагируете. По утрам без аппетита едите, а вечером наоборот. У меня маменька повитуха, я все про беременность и роды знаю. У вас женские дела давно были? Соски потемнели?

— Итка, пожалуйста, выйди, — Ракель бессильно прикрыла глаза. От одной мысли о том, что придется рожать в этом отсталом мире, ее бросило в холодный пот.

— Я принесу вам еще попить и перекусить, пани, — Итка понимающе кивнула и ушла на кухню за завтраком. А заодно и новую сплетню понесла. Теперь-то она точно была уверена, что любовница бургграфа беременна.