Время Сомнамбул (СИ)

Против таких возражений мэр оказался бессилен. Тем более, что сомнамбулы, как и в лагере, не связывали получение пищи с предъявляемыми им требованиями. За исключением священника, который в своём церковном приюте придерживался режима, от всяких экспериментов с лунатиками отказались. Нужно было иметь ангельское терпение, чтобы возиться с ними, тем более, что многие сомнамбулы, как старики, становились капризными и упрямыми. Другие, наоборот, добродушно улыбались и были сговорчивы. Вирус, как приобретённое в старости слабоумие, шаржировал черты личности. Он бил в обе стороны, заостряя врождённые качества, как у сомнамбул, так и у тех, кто за ними ухаживал. Некоторые лунатики по непонятным причинам отказывались от еды - таких приходилось кормить насильно. Их привязывали к койкам, зажав голову, открывали рот и, просунув жидкую пищу, заставляли глотать. Случалось, они вырывались, сбежав, прятались в тёмных чуланах, где умирали от истощения. С прежними промыслами - разведением оленей, добычей рыбы и пушного зверя, конечно, ничего не вышло. Мэр ошибся, и переработка выловленной рыбы, даже, если бы и было, кому её ловить, оказалась для лунатиков непосильной задачей. Ошибся он и в губернаторе. На свете нет прирождённых злодеев - всему виной сложившиеся обстоятельства. В воздухе над центральной площадью по-прежнему зависали вертолёты, только теперь они не приземлялись, а, открыв люки, сбрасывали, как бомбы, брезентовые тюки. Снабжение города продолжалось, позволяя ему выживать, хотя по большому счёту, это была попытка гальванизировать труп. Продуктов было мало, но при честном распределение, хватало на всех. С безоговорочного согласия остальных этим заведовал священник. Оскорбительное, можно сказать, бессердечное отношение лётчиков, не глушивших моторы, а выбрасывавших продукты, будто кости собакам, было связано не только со страхом заражения, хотя он, понятно, тоже присутствовал, но и с тем, что в приземлившейся вертолёт раз пальнули из винтовки. Разбив стекло, пуля просвистела у виска лётчика, мало того, срикошетила, только чудом никого не задев. Среди лунатиков было много солдат, присланных для охраны лагеря с большой земли, у которых сохранилось оружие. Стрелявший был одним из них. Да, к счастью, никто не пострадал, но после этого лётчики старались побыстрее избавиться от груза, сбросив его с воздуха. И кто бы их за это упрекнул? А уж послужил ли причиной тому злосчастный выстрел, или они им воспользовались, как поводом, осталось на их совести. Солдат тут же разоружили. Они не сопротивлялись, ухватив за приклад, протягивали винтовки с отвисшими ремнями, как палки, дулом вперёд. Только пальнувший по вертолёту, засев в покинутом жильцами доме с разбитыми стёклами, отстреливался до последнего патрона. А его, сунув дуло в рот, выпустил в себя. Молодой парень, едва призвавшийся в армию из глухой деревни, и вот, нате, его сразу пригнали на край земли. Что он увидел в своём сне? Розовые зори у тихой речки, которые встречал с удочкой множество раз? Или свою тайную любовь, деревенскую красотку, с которой не целовался ни разу? Солдата похоронили в чужой, мёрзлой земле, в городе, куда его случайно забросила судьба, без всяких почестей, без родных, наспех вырыв глубокую, как велело ставшее уже бесполезным предписание, могилу.

Дни проходили похожие друг на друга, как длинный-предлинный сон. По утрам сомнамбул таскали, как заводные игрушки, по местам их прежней работы, втайне рассчитывая занять их, удерживая таким образом под контролем - мало ли что взбредёт в их шалую, помрачённую голову, а так они были всегда на виду, - потом дожидались вечера, свозя их, не считая церковного приюта, в несколько наспех оборудованных ангаров с расставленными по стенкам койками, и там запирали на ключ. Тогда от лунатиков можно было отдохнуть. Из вечера в вечер, благо электричество не отключили, они, развалившись на койках или садясь полукругом напротив экрана, смешивали свои грёзы с телевизионными, припадая к новостной ленте, которая, на самом деле, никакая не новостная, одно название, а всегда одна и та же, потому что в ней меняются лишь имена, а события вечно сводятся к тому, кто с кем, против кого и за сколько; разве это и есть происходящее? разве оно что-то объясняет? разве предсказывает? нет, вся эта подборка - от картинок до слов, - весь этот сценарий, тьфу, его и сценарием-то назвать язык не поворачивается, ровным счётом ничего не означает, так очередной сон для сомнамбул, да, это вполне оказалось им по зубам.

С лунатиками можно было делать всё, что угодно. Они были как горшки с цветами, которые приживались на любом подоконнике. И их переставляли с место на место. Однако предложенное мэром городское устройство, отдалённо напоминавшее прежнее, к которому все привыкли и которое он возглавлял, оказалось очевидной утопией и продержалось, как насморк, семь дней. Первым взбунтовался "вродетогошный" водитель.