Время Сомнамбул (СИ)

- С какой стати, я должен на этих, вроде того, корячиться? - Мял он в руках бейсболку. - Они бы ещё неизвестно, ухаживали бы за мной. Да, поменяйся мы, вроде того, местами, вряд ли. - Он махнул рукой сверху-вниз, будто отрубил голову курице. - И продуктами делиться зачем? Они же, вроде того, всё равно уже не люди, животные, чего их кормить? Вот скотину кормят на убой, собака дом сторожит, а эти? Какой от них прок? - Он разошёлся, забыв на время даже своё паразитическое слово, будто раньше, притворяясь, умышленно за него прятался. - Им же лучше больше не мучиться, и других избавят. Ясное же дело, они не поправятся, кто выжил, тот выжил, а остальные пусть сами как хотят.

Сидели в единственном оставшемся кафе, том самом, куда раньше захаживал учитель, и которое было предложено владельцем в качестве места для собраний. Вытирая за стойкой вымытые бокалы, он изучающе посмотрел на водителя. Тот, раскрасневшись, уткнулся в тарелку.

- А ведь он прав, - неожиданно поддержал его учитель, обращаясь к священнику. - Талмуд, к примеру, предписывает не делить в пустыне бутылку воды, если на всех её не хватит, а выпить самому. Пусть лучше один спасётся, чем все погибнут. Рационально, чёрт возьми! - В уголках глаз у него собрались морщинки, но взгляд оставался серьёзным, так что было неясно шутит он или нет. - А евреи-то совсем не дураки, раз всему миру бога дали.

Священник на мгновенье оторопел.

- Вы это серьёзно?

- Про бога? Конечно. А разве не так? С другой стороны, откуда знать, хватит на всех бутылки или нет, может, пустыня-то вот-вот кончится. Чистая софистика получается.

- Эх, - облегчённо вздохнул священник, - вам бы только трезвонить. Уж кажется, через такое прошли, а всё не меняетесь. - Он повернулся к водителю. - Нельзя быть таким жестоким.

Водитель поднял глаза.

- Это я жестокий? Да я с утра до ночи горбачусь, пока эти во сне прохлаждаются. Я что ли виноват в их болезни? А получается, лучше бы я вирус цапнул - отдыхай себе целыми днями! - Он деланно расхохотался. - Это жизнь, святой отец, жестокая, не я. Вон солдаты в тундре половину города положили, и ничего - добренькие, всё с рук сошло. Короче, как хотите, а я выхожу из игры.

- Я тоже, - поднялся провизор, разглаживая волосы "на пробор". - Не вижу никакого смысла во всём этом участвовать. Не жизнеспособная система, глупая.

- И я, - раздался в углу голос полицейского. - Не до лунатиков, все погибнем, неизвестно, кто вперёд.

- Вот именно! - снова вставил водитель. - Сами к могиле идём, а ещё их на себе тащить.

- Но мы без вас не справимся, - с отчаянием сказал священник. - В приюте и так рук не хватает.

- Тогда будьте человеком, вроде того, - убеждённо рубанул воздух водитель, к которому вернулось слово-паразит, - кончайте благотворительность.

Он с ненавистью посмотрел на священника, готовый, казалось, запустить в него бейсболку.

- И детский сад - одно название, - вздохнула грузная воспитательница. - Просто курам на смех, эти дауны с утра до вечера сидят по углам, как примороженные, с ними не поиграешь, не поговоришь. В конце концов, я же обычная нянька, а не врач-дефектолог.

Стало слышно, как вытирает бокалы владелец кафе. Молчавший до сих пор мэр, тяжело поднялся.

- Раз к этому пришло, я слагаю с себя полномочия. Пусть будет, что будет, я же не могу вас заставлять.

Упрямо сжав кулаки, он вышел первым. За ним стали расходиться остальные. Последним, не прощаясь, кафе покинул учитель. Хозяин, с полотенцем наперевес, закрыв за ним дверь, подумал, что теперь её можно заколотить.