Время сомнамбул

Этот прямой вопрос мэр задал, уже ни на что не надеясь. Он проклинал свою неосмотрительность. Почему, отправляя врача со столь серьезным заданием, ограничился телефонным разговором! Он ведь подозревал неладное, но гнал от себя эти мысли. Теперь все встало на свои места, конечно, врач заболел не простудой, иначе бы выходил на службу. И все его односложные «да», выглядевшие тогда странными, получили объяснение. Да, ему теперь некого винить, кроме себя. Отпустив водителя, мэр сел за стол, обхватив голову руками. Что предпримет губернатор? Пришлет своих людей. День-два у них уйдет на раскачку, пока соберут подходящих. Значит, совсем скоро. К этому времени надо выработать план. В принципе, у него крепкая позиция, и при верной расстановке акцентов он сможет защититься. Но надо успеть подготовиться. И мэр успел. Когда на центральной площади приземлился вертолет, он встретил его с двумя полицейскими, предложил сразу проехать в мэрию. На мгновенье он заколебался, не направить ли прибывших в лагерь под видом карантина, но это было бы уже слишком, нет, это точно не сошло бы ему с рук, и в следующий раз прибудут солдаты, с которыми местной полиции не справиться.

На допросе в мэрии городской глава отчаянно запирался, и многого от него не добились — да, эпидемия, да, лунатизм неизвестной этиологии, будто этиология обычного лунатизма известна, да, заболевших хватает, но все необходимые меры приняты, большего не сделал бы никто, и ситуация в целом под контролем. Почему он не сообщил об этом, как предписывает инструкция? Сначала надеялся справиться своими силами, потом направил в губернский центр доверенное лицо.

— Врача?

— Я не знал, что он болен. Как, впрочем, и он сам. Болезнь, вероятно, проявилась в дороге. Это может засвидетельствовать отвозивший его шофер.

Пока медики говорили с мэром, пара следователей отправились на квартиру заболевшего врача. Пустынные улицы производили гнетущее впечатление. Казалось, город вымер, и только из окон, нет-нет, да показывались чьи-то испуганные глаза. Люди выглядели так, будто искали помощи, но как только их окликали, окна задергивали занавеской. Дверь в квартиру врача была открытой, соседи не решились касаться ее, быстро сообразив, что хозяин имел дело со множеством сомнамбул. Тщательного обыска не потребовалось, вид квартиры с грязной, неубранной постелью и разбросанной повсюду уже начавшей гнить едой, а главное, раскрытая на столе папка с распечатанными листами, оказавшимися дневником врача, сказали им все. Сразу решено было осмотреть лагерь.

— Я не возражаю, — нехотя согласился мэр, когда ему предъявили ультиматум. — Но вы сильно рискуете, предупреждаю.

— Мы догадываемся, — одернули его. — Но вы забываете, что это наш долг.

— И мой тоже, — перестроился он на ходу, поднимаясь из-за стола. — Поэтому я провожу вас.

Полчаса тряслись на машинах по раскисшей дороге, но доехали только до высокого забора.

— Карантин, — вышел вооруженный карабином охранник. — Дальше нельзя.

— Нас прислал губернатор.

— Плевать, никого не пущу!

С оскалом сушеной сардины он передернул затвор карабина. Губернские инспектора попятились. Снова оскалившись, охранник исчез за забором. Он соблюдал полученные накануне инструкции мэра. Впрочем, врачи, а особенно следователи, не горели желанием проникнуть за ворота.

— Извините за строгости, — сказал мэр, едва скрывая усмешку, — но они распространяются даже на меня. Иначе нельзя, мы боремся с эпидемией всеми возможными способами, сами видите. И вряд ли вы сделали бы это лучше.