Время сомнений

— К папе не обращалась? Мог бы помочь сыну.

— Каким образом? Не будут же его тёща и тесть платить нам алименты. Он предупреждал, что не нужно отпускать Даню в спорт, только на скрипку, напомнит мне и всё.

— Согласна.

— Всегда опасалась, что Даня будет такой же нежный, как отец…

— Родили мужчину, и детство моё прошло в дебатах: физик он или музыкант…

Неровный вздох матери.

— Не думала, что упадёт с проклятых колец, нехорошо, что к тебе обратилась, ты не причём…

— Как это не причем? Я — сестра. В нашей семье проблемы всегда решали женщины, начиная главного врача госпиталя и бабушки, по совместительству.

Пауза.

Разговор продолжила девушка.

— Кстати, я звонила папаше в день его рождения.

— Зачем?

— Мама, он не ночевал дома, не зарабатывал денег, потом, вообще, жил отдельно, но ты всегда говорила: «Поздравь отца». Я привыкла, теперь поздравляю.

— Понимаешь, девочка, мне хотелось, чтобы у вас был папа, он неплохой, в сущности, человек, не пьяница, не грубиян, просто музыкантам зарабатывать сложно. Не связывает такие понятия, как деньги, работа, жизнь. Сказала про Даню?

— Нет. Ты же не сказала, почему я должна говорить? Ну вот, видишь, у нас с братом есть отец.

— Какие в дальнейшем сложатся отношения, будет видно в течение всей жизни, не сегодня.

— Возможно, но деньги нужны сейчас. Ты уверена, что лечение в Германии поможет?

— Надеюсь. Не исключено, что Семён Михайлович даст какую-то сумму, тогда я верну…

— Давно о нём не слышала, всё-таки, твой бойфренд, — дочь посмотрела на мать со снисходительной улыбкой, — или между вами что-то не так?

— Он в Москве. Улаживает конфликт старшего сына с милицией, наркота.

— Мама, где ты их находишь: с проблемами, с конфликтами и без денег? — в царственном недоумении поднялись роскошные брови.

— Почему без денег? — с некоторой обидой спросила мать, — Семён Михайлович зарабатывает, но заведующим кафедрой сейчас платят не много. А познакомились мы в нашем институте на занятиях по китайской гимнастике. Меня всегда интересовал Китай, с твоим папой изучали Конфуция.

— У Дани с наркотиками нет проблем? Школы, сама знаешь…

— Надеюсь, нет. Был занят: учёба, музыка и спорт. Я отслеживаю.

— Согласна, — дочь задумчиво посмотрела на мать.

— Всё-таки беспокоюсь, — продолжила мама, — может быть, нужно было честно спросить у него денег взаймы? Я потом отдам…

— Когда? Сколько лет нужно трудиться доценту, чтобы заработать сумму на лечение за границей? Понимаешь, не хочу, чтобы он мне отказал. Такого ещё не было, да и прошу редко.

— Иногда думаю, как вы общаетесь? Он книжки какие-нибудь читает?

— Мама, мой муж — бывший офицер ФСБ, а, может быть, и не бывший. Проанализировала всё, спросила себя: «Совпадение ли то, что после моего с ним знакомства начались аресты сутенёров в нашей школе»? Ты говоришь о нём, как о банальном бандите, но, — пауза и вздох, — книжек не читает.

— О чём же вы разговариваете?

— Мы и не разговариваем, времени нет. Это ты беседуешь с папой про Конфуция, с Семёном Михайловичем про китайскую гимнастику. А результат какой? Все проблемы на тебе. Сейчас не то время. Я привыкла молчать, военные — неразговорчивы. Мы и видимся редко, он съезжает с нашей квартиры…

— Почему?

— Не хотела говорить…

— Что происходит?!

— Будешь волноваться. Ладно, всё равно, не скрыть. Убили компаньона по бизнесу, он думает: настал его черёд. Оформили развод, чтобы меня не тронули. Запомни, квартира теперь — моя собственность, поняла? И счёт в Испании. Документы у нашего нотариуса, ты его знаешь.

— Что ты говоришь?! Что значит «запомни»?! Причём здесь квартира? Тебе что, жить негде? Переезжай сейчас же домой, отдай ему деньги, не нужно ничего, ни квартиры, ни счёта в Испании! Так и знала, не хотела вашей свадьбы, — мать полезла в сумку за долларами.

— Мама, — дочь, через столик, положила свою руку на её, — он сделал всё, чтобы меня не тронули, и обеспечил. Невозможно бросить мужа в момент, когда его хотят убить. Я, ведь, порядочный человек, как ты учила. А замуж вышла потому, что не было у тебя больше сил тащить семью. Другой вариант: согласиться на предложение сутенёра, который с восьмого класса отвозил моих одноклассниц из элитной школы в гостиницу к иностранцам, те расплачивались долларами. Ты нам объясняла: лучше пострадать от добродетели, чем от порока. Вот и не могу в гостиницу.

— Девочка, — пауза затянулась, — прости…, если неправильно воспитывала вас…, но, всё равно, не смогла бы научить красть или продавать себя, раз сама не умею. И впервые слышу, что замужество твоё — жертва…

— Нет, не жертва, он мне нравился, разумеется, и сейчас нравится. Извини, мама… Не нужно было тебе этого говорить.

— В церковь пойду, — голос очень уставшего человека.

— С каких пор ты её посещаешь, физик?

— Как Даня разбился… Посмотрела на бабушкину икону и попросила: «Помоги мне, буду молиться». Больше не к кому было обратиться.

— Что ж сходи. Он обязательно поможет.

— Когда увидимся в следующий раз? Снова ждать два месяца я не в силах.

— Первого сентября в «универе». Кстати, что из одежды у тебя есть на осень? Возьму с собой пару свитеров и джинсы.