Время сомнений

— Спасибо. И ещё обещала сапожки, которые тебе тесны.

Я хихикнула про себя, сколько бы ни было неприятностей, женщины остаются женщинами.

— Первого у меня нет лекций, — продолжила мама, — с оплатой учёбы не будет проблем?

— Ты всё путаешь, когда волнуешься. Говорила же, что он оплатил бесплатное обучение сразу. Это, конечно, дороже, чем платное, но за пять лет всякое может случиться…

— Не трудно запутаться: бесплатное дороже платного. Ты и так могла бы поступить из французской школы.

— На наш факультет «так» не принимают.

— Раньше было по-другому.

— На физфак и сейчас без денег можно попасть, только, желающих нет.

— Когда я поступала, был конкурс, — пауза, — забыла сказать, Сергей заходил.

— Да? О чём говорили?

— Об армии. Не удивился, что ты вышла замуж, наверное, знал.

— Передай Серёже привет. Не забудешь?

— Не забуду. Мне нужно уходить? Кто приедет за тобой?

— Шофёр, который теперь, якобы, мой шофёр. Сиди спокойно. Скажи лучше, как отразится на Дане перерыв в занятиях?

— Никак, занимаюсь с ним каждый день, ты же знаешь, я могу по всем предметам, начали сентябрьскую программу.

— А в институт ему позволят поступать из-за здоровья? Хотя, образование теперь лишнее, оно мешает…

— Что ты говоришь?! Образование никогда не было лишним!

— Ошибаешься, мама, Ксюху встретила в Гостином Дворе, подходит ко мне с «фингалом» под глазом, замазанным тонирующим кремом, я, из деликатности, делаю вид, что не заметила, а она хвастает: после драки Дима ей хорошие подарки делает, на этот раз кольцо с бриллиантом. Как ты думаешь лишнее у меня воспитание и образование? Слишком много книжек читала.

— Дорогая? — удивление в голосе, пауза, — уважающий себя человек и без книжек не захотел бы синяк получить, с каких пор ты так любишь бриллианты?

— Мама, я вышла замуж за богатого человека, хочу заплатить врачам брата, попросить денег у мужа стесняюсь, а украсть не могу.

— У Серёжи не постеснялась бы…

— У него нет, и не будет в ближайшем будущем. Скорее бы самой зарабатывать.

— Страшно мне, девочка, прости, что спрашиваю, может быть как-то от него дистанцироваться… Скажи про Даню.

— Поймет, посмотрим, что дальше будет.

Подъехал черный джип, девушка встала, достала что-то из сумки. Мать поднялась.

— Эту старую записную книжку, сохрани. Он так сказал. Тут доказательство, а чего не знаю. Книжка стоит жизней, чтобы не случилось, она не должна попасть в чужие руки, — быстро проговорила девушка и положила на стол пухлый блокнотик в чёрном кожаном переплёте.

— В каком смысле, чтобы не случилось?! Чьих жизней, какие руки?! Что ты говоришь?!

— Не плачь, мама, я тоже заплачу, а мне нельзя.

Девушка, высоко держа голову, вышла из кафе. Шофёр в голубой рубашке с короткими рукавами и тёмно-синем галстуке открыл перед ней дверцу машины, спина его была мокрой от жары или от усердия.

Мать стояла у окна. Когда авто тронулось, схватила сумку, выбежала на улицу, смотрела вслед, потом исчезла.

Тут внимание моё привлёк блокнотик, от которого зависели чьи-то жизни, он остался лежать на столе около пустых чашечек и тарелочек с недоеденными пирожными. Забрав его, я поспешила следом, но ни справа, ни слева, ни на противоположной стороне улицы матери не было, рядом с кафе — дверь в агентство недвижимости. Ни такси, ни автобус, в которые бы могла сесть женщина, не проезжали.

Пришлось вернуться в забегаловку, открыть записную книжку. Первая страница оторвана, никаких сведений о владельце. Отдать продавщице на случай, если дама вернется? Посмотрела в сторону барной стойки. Эта продаст даже себя, если можно будет потом выкупить по более дешевой цене.

У окна остановилась милицейская машина, несколько «хозяев улицы» в амуниции вошли в кафе. Пришлось покинуть его, потому что не знала, приехали они перекусить или же снять дань с хозяйки. Не хотелось оказаться случайным свидетелем.

Так, проникшись сочувствием к симпатичным женщинам, пережив сама кучу неприятностей в разбойное время, я забыла про следующий магазин, вернее, аптеку, где благодаря копии программы, купленной на «чёрном» рынке и некоторому своему умению, обещала хозяину наладить учет лекарств и уменьшить налоги.

Вернуть книжечку — стало главной мыслью.

Голова заработала: чудес на свете не бывает, если матери нет на улице, значит она где-то в этом доме. Толкнула зеркальную дверь агентства недвижимости и увидела площадку, из неё два входа: один — в офис, второй — с номерами квартир.

В доме — семь этажей, по четыре двери на каждом. Прислушиваясь, перешагивая через две ступеньки, я поднялась до седьмого. Полдень, никакого шевеления в квартирах, в какую звонить, не знала и кого спрашивать — тоже, по имени женщины друг друга не называли. Приступила к обратному движению, с седьмого на первый. На пятом услышала тихие аккорды фортепиано, сделала шаг в сторону четвертого этажа, и подумала:

«Это отец хотел, чтобы сын играл на скрипке, а про мальчика они не уточняли».

Позвонила. Дверь открылась, передо мной — мама. Квадратные заплаканные глаза, в них — недоумение.

— Простите, это не вы забыли? — я протянула книжечку.

Она побледнела: