Время сумерек. После Старого мира

При всем выше сказанном – ум ленив. Предоставленный самому себе, он выбирает кратчайшие пути. В области мышления это «схемы»; в области прекрасного, вообще внешних форм – это «общедоступное»; что же касается языка, его поражает безъязычие  – темнота выражения при простоте содержания. Только обычай или воспитание выгоняют ленивый ум из его норы – к радости сложного. Иначе под покровом «всеобщего просвещения» будет нежиться умственная лень. Пока мы не возьмемся за воспитание вкуса к сложности – нечего и ждать улучшения. Волна развлечений, подвижных игр, более или менее неумных, но развлекательных книжек – вкуса к сложности не воспитывает. Нужно нечто иное. И обращаться с этим «иным» можно только к тем, кто еще не прошел школу усреднения… Бороться с полуобразованностью через обращение к самим полуобразованным бесполезно, т. к. они «непромокаемы», как говорил протопресвитер Шмеман, ко всяким доводам разума. То же и с пошлостью.

XXIII. Безъязычие

Мы закончили разговор о пошлости на том, что предоставленный самому себе ум ленив и всегда выбирает кратчайшие пути; в области языка эти «кратчайшие пути» ведут к безъязычию – темноте выражения при простоте содержания. Рассмотрим это безъязычие подробнее.

I

Порча языка, производимая полуобразованностью, подчиняется определенным законам, отчасти как общественное явление, отчасти как особое наречие внутри общерусского языка.

О безъязычии как общественном явлении надо сказать следующее. Полуобразованный не просто говорит плохо. Он говорит так, как, по его мнению, должен говорить человек просвещенный. Искажая свою речь, он хочет стать выше места, которое в действительности занимает. Это черты выскочки, nouveau riche. Цель культурного человека – ясность и сила речи; цель нуво-риша в области культуры – произвести впечатление. Предмет речи ему менее важен, чем впечатление «учености», какое эта речь произведет.

В качестве сознательной порчи языка, безъязыкость подчиняется законам скорее психологическим. У полуобразованного есть два желания: выглядеть ученее, чем он есть, и сберегать умственные усилия, пользуясь готовыми схемами там, где человек культуры выбирает верное слово. Вырабатывается речь, пестрящая плохо понятыми иноязычными словами, на каждом шагу нарушающая принятые в русском языке правила соединения слов. «Надменные слова с иностранным, туманным значением», как говорил Зощенко, – ее основа. Любому, самому бессодержательному высказыванию они будто бы придают весомость. А так как точное значение заимствованных слов непонятно самим говорящим, каждое такое слово заменяет целое гнездо коренных русских, различающихся оттенками смысла, и таким образом убивает эти слова, а вместе с ними привычку к точному словоупотреблению.

II

Желание говорить «учено» меняет не только выбор, но и порядок слов.

Русское предложение прежде всего указывает на действие. Источником силы в нем является глагол. Безъязычие всегда строит фразу вокруг неуклюжего отглагольного существительного, причем чаще всего – иноязычного: «стабилизация», «нормализация». Иноязычность предпочтительна, т. к. возвышает говорящего в своих и чужих глазах, но можно назвать и чисто русские речения того же рода: «закуп», «выгул». «Русский язык беден, в нем нет необходимых слов», говорят безъязыкие. Однако они пытаются строить предложение способом, которого русский язык не допускает, или, по меньшей мере, которому он яростно противится. ²²

Возьмем расхожее выражение: «Стабилизация ситуации». Оно не только неудобопроизносимо, не только пользуется ненужными иноязычными заимствованиями (которые не прибавляют языку новых, ранее не бывших в нем смыслов, но только затемняют наличные). Оно еще и противно складу русского языка, который в этом случае скажет: «Равновесие, порядок, строй восстановлены». Главное выражено глаголом, осталось только верно подобрать существительное.

Однако умственная лень предпочитает, выражая мысли, не мыслить. Потому и склонна к заимствованным словам-затычкам, которыми, в силу неясности их смысла, можно выразить все, что угодно.

Любит это наречие и такие выражения: «Ситуация стабилизировалась». Предложением здесь только по видимости правит глагол, по существу же – это перелицованное существительное-затычка, наскоро произведенное в глаголы. Русский язык в этом случае требует сказать: «достигнуто равновесие, успокоение». Глагол правит, и при нем – верное слово.

Другой расхожий пример – предложения вроде: «он возмущен ситуацией с невыплатой денег». Это дико во всех отношениях. Говорящий желает избежать правильного, требующего обдумывания, порядка и набора слов. По-русски мы скажем: «он возмущен тем, что X не выплатил деньги». Здесь нет слова-затычки, нет переноса центра силы на существительное и нет существительного-уродца, наскоро созданного из глагола.