Время светлячков

— У тебя есть время слушать? Тебе не пора идти? — она с надеждой смотрела на него.

— Нет, если ты меня не выгонишь, я только рад, — сказал Дэн и улыбнулся.

— Спасибо тебе! Ты так помогаешь! — неожиданный порыв овладел ею, и она нежно обняла его.

Ей вдруг захотелось, чтобы он остался с ней, панический страх одиночества пронизывал её насквозь, она схватила его за руку и торопливо повлекла на кухню.

— Давай посидим ещё, раз у тебя есть время. Ты правда хочешь слушать?

* * *

Яр ступил в холодную тьму и постоял несколько секунд, привыкая к пространству.

«Почему я не начинаю ремонт?» — подумал он, вздохнул и пошёл в подпол за дровами.

Серая пустота разрасталась внутри. Она не была болезненной, но отнимала чувства и смысл.

Он растопил печь и сел рядом на какой-то ящик, задумчиво глядя в огонь. Поленья трещали, и разноцветные языки пламени плясали, освещая его печальное лицо.

Засветился экран телефона; опять звонила жена. Яр выключил телефон совсем. На стенах коттеджа, казалось ему, ползали странные тени. Возможно, это как-то отражалось пламя из печки, но Яру они казались живыми призраками, и он стал присматриваться к ним в надежде, что они дадут ему ответ. Тени не знали ответов, они просто двигались и размахивали своими огромными бесплотными конечностями, ни о чём не рассказывая. Он закрыл лицо руками и продолжал сидеть, слушая своё неспокойное дыхание.

Можно было сходить на какое-то занятие, чтобы стало легче… почему-то в последнее время он совсем перестал ходить. В уединении было как-то спокойнее. Каждый раз, когда появлялась возможность, он уезжал в свою деревню: там, вдали от реальной жизни, в тишине и покое, всё как будто становилось на свои места, однако с возвращением в город его снова одолевало странное волнение.

Виной всему была… Лара? Несмотря на неприятный осадок, оставленный встречей, он не мог не думать о ней с нежностью. Теперь, с тех пор как они стали близки, ему казалось, что он обрёл утраченную частичку себя, даже более того, единение с ней представлялось ему искуплением какой-то вины. Несмотря на то, что он обманывал Машу, его почему-то не мучила совесть, а наоборот, на душе стало спокойнее.

Он совсем запутался… Злата постоянно намекала на развод и говорила о том, как видит их вместе с Ларой, но он почему-то не мог этого себе представить.

Лара была чарующей прекрасной нимфой из его снов, ярким цветным миражом, богиней, сошедшей с пьедестала для того, чтобы иногда дарить ему, простому смертному, любовь и внимание, а затем удаляться обратно в свои заоблачные миры.

Он не мог и не хотел видеть в ней простую земную женщину, такую, как его жена, совершенно неинтересную, но поддерживавшую тепло и свет в его жилище. Представить Лару на месте Маши было нереально.

К тому же, Лара выстроила собственный мир работы и творчества, где всё находилось на своих местах, а у него была своя жизнь и своё пространство, в которое он, если кого-то и пускал, то очень дозированно. Маша туда не лезла, и очень хорошо. Что касается Лары, Яр был почему-то уверен, что, если они будут вместе, она обязательно залезет в его восприятие реальности и докопается до самых глубоких тайников его души, а этого ему совсем не хотелось.

Летать в фантастический мир, созданный совместным воображением, встречаться во внетелесных проекциях, а периодически — в очень даже тесных телесных — такой расклад его вполне устраивал. Но что же с ней-то было не так? Этого Яр не мог понять. Вот зачем девушкам всё время надо выстраивать какие-то отношения? Ей нужна семья, дети?! Нет же, это он точно знает.

Но что тогда?

Яр пошевелил дрова и достал из портфеля маленькую бутылочку коньяка, открыл, с удовольствием отхлебнул. Горячая волна побежала по пищеводу, приятно, до мурашек, согревая изнутри. Ему стало спокойнее, даже тягостное чувство прошло.

«Ладно, всё образуется», — подумал Яр.

Просто надо ни о чём не думать сейчас.

Побыть в одиночестве и покое, ведь это так просто. Телефон выключен, тут его никто не достанет.

Какие-то огни засветили в окна, тихое шуршание шин по снегу, машина разворачивалась рядом с домом. Яр поднялся и посмотрел на улицу. Ничего кроме света фар не было видно, но уже довольно громкие шаги по ступеням крыльца разрушили хрупкую тишину его уединения. Открылась дверь, и на пороге возникла Маша.

— Хорошо, что ты здесь.

— Маша, что…

Нервными шагами она обежала зал, заглянула в темные смежные комнаты, спустилась по ступенькам вниз, посмотрела в черноту подвала.

— Ты действительно один? — подошла к нему, обхватила руками, повисла на его шее, рыдая.

Он стоял, опустив руки, в растерянности глядя на её затылок. Потом взял за плечи, встряхнул и посмотрел в бледное заплаканное лицо жены.

— Ты что, Маша?!

— Ну почему ты никогда не отвечаешь?! — закричала она. — Не берёшь трубку, отключаешь телефон?! Скажи мне правду, я тебе не нужна?

— Нужна, но… ты же знаешь, мне надо побыть одному. Ты не даёшь мне дышать.

— Я давала бы, но, — она отступила, гневно глядя на него, — тебя просто больше нет.

— Но я же здесь, — растерянно ответил он.