Время своих войн 1-2

У Феди нет друзей. Чтобы иметь друзей, надо чем–то выделяться, либо иметь что–то такое, чего у других нет, либо идти в подчинение. Федя не любит мальчишек — своих погодков, и тянется к тем, кто значительно старше его. Но им он тоже не нужен: не срывается бегом по мелким поручениям, только стоит и слушает, следит за движениями. При нем всем неловко. Обзывают всяко, иногда длинно, словно характеристику дают: «пыльным мешком из–за угла трахнутый». Федя не обижается. Во всяком случае, по его виду не поймешь — обижается или нет. Когда на него замахиваются, он отбегает и смотрит. Когда за ним бегут — бежит, останавливаются — он тоже останавливается и опять смотрит. В школе его трудно прижать в угол, он держится середины. Федя ненавидит маленькие комнаты и всегда в ожидании, что его ударят сзади…

Федя не любит устные предметы, у доски слова из него выходят очень тяжело, паузы между ними большие — это раздражает учителей, и им кажется, что Федя туповат. Но контрольные он пишет споро — живым умом, задачи решает быстрее всех, сочинения образные, и, если не знать, кто написал, можно потом очень удивиться…

Немота без глухоты случай редчайший. Иногда делает над собой титанические усилия, говорит сразу несколько крайне необходимых фраз, обильно при этом потея. Один раз, когда ставился вопрос о его определении в спецшколу для детей с недостаточным развитием, приехала комиссия, расположилась в актовом зале. Тогда всех удивил. С огромного испуга говорил четко и внятно, отвечал на все вопросы. Комиссия директору с завучем поставила на вид: «Что это вы дурака валяете? Живой ребенок — сообразительный!» А те так себя чувствовали, будто Федя все это нарочно, что это он их обманывает, дурит…

После проигрыша Кенту, Федя сразу же идет в секцию бокса — записываться в боксеры…

— Бой с тенью! — орет тот, который в костюме.

И все начинают молотить кулаками в воздух, будто кого–то видят перед собой.

Федя здесь всего первый день, понять еще ничего не успевает, а ведут за канаты и дают мальчишке, который, по виду понятно, не первый день и даже не неделю — бровь посечена, нос сплющен и ухмылка противная. Такому же, как и он, вручают свисток — судить, понятно, что приятелю первого — такой насудит! Феде тоскливо, словно попал на дурной двор, въехал новоселом, где жесткая прописка. Тренер тоже улыбается неправильно, будто любит такие дела.

Дальше канатов не убежишь, повернуться спиной страшно — ударят в затылок. Федя, когда его стали бить, очень испугался, про правила, о которых слышал и с трудом понимал, забыл… Очухался. Один лежит, а второй, который разнимал, на корточках, и даже не приседает, а скрутился калачиком — руки меж колен, за свое держится — это, Федя с трудом вспоминает, он его уже коленкой… А первого локтем в голову, потому как не ухватиться было, не остановить — перчатки мешали.

Тренер, который в спортивном костюме, орал, ни на кого не глядя, но понятно на кого.

— Уберите от меня этого бешеного, пока я его не контузил!

Будто Федя к нему приставал. Он и к этим, которым плохо, тоже не приставал.

Потом сидел в раздевалке, сердце бешено колотилось. В сторонке пацан стоял, ждал пока он оденется и уйдет. Это понятно — это, чтобы что–нибудь не своровал в раздевалке…

Федя пытается понять — что произошло. И еще — зачем боксерам правила, если без правил их можно побить? И как так получилось, что побил? Случайно — это понятно, но случайно и двух? Как сделать так, чтобы это не было делом случая?

Федя еще не знает, что едва не вывел формулу, одну из главных составляющих боевого успеха — «непрерывность непредсказуемых действий», боя без всякой системы или правил. Он еще не способен выделить главное: что в бою, драке ли, но всякого заведомого более сильного противника следует бить без остановки, чтобы у того не осталось времени на осмысление — что собственно происходит? Но и (что гораздо важнее!), чтобы не осталось времени на осмысление себя самого — чтобы самому не успеть испугаться…

Это первый выигранный бой Феди, отправная точка последующей бесконечной череды других, фактически уже иного человека, который потом, спустя годы, получит прозвище–характеристику — «Костоправ».

Многое может случиться за лето…

Федя бросает пачку чая человеку с волчьими глазами…

— Хочешь еще принесу?

Федя пробует приручить себе учителя.

Люди злые. Однажды возле него упал кусок кирпича, и Федя успел заметить фигуру в стеганом бушлате на плоской крыше. После этого какое–то время ходил другой дорогой.

Их называли «вольняшки». Хотя Федя и не понимал — какие это могут быть вольняшки, если за забором? А дядя Платон — сосед, усмехнулся и сказал непонятное, что–то вроде, что с той стороны забора непонятно, кого, собственно, забором огородили…