Время своих войн 1-2

— Хоть какая маленькая рыбка, а дороже большого таракана, — утешает Седой его напарника.

Между Михаилом и Александром (Дроздом и Сорокой) идет постоянное соперничество в мелочах. Это давняя их игра, которая переросла в нечто большее. Сейчас Сашка — Снайпер жутко недоволен, что одна из рыбех Михаила оказалась крупнее. Сразу же садится к столу и молча принимается шелушить раков.

— Ты–то как съездил? — спрашивает Извилина за прошедший контракт.

— Спина болит, ученики — идиоты, и нельзя никого пристрелить, чтобы стимулировать учебный процесс. В общем, старею…

Никто не сочувствует, все это знают такое по себе, да и думают (глядя с каким аппетитом Сашка — Снайпер разделывает и сосет раков) — прибедняется!

— Одного хорошего было за сезон: поймал китайского золотого карася — порций на десять, одной рукой шиш подымишь! Правда, ты, Миша, здесь опять не в счет.

— Я бы поднял! — удовлетворенно говорит Миша — Беспредел.

— Нет, я про то, что порции, не про тебя. Тебя же хрен прокормишь! Потому–то я иные контракты по второму кругу хожу, а ты ни одного повторного.

— Это потому, что за мной ничего доделывать не надо! — чуточку обижается Михаил — Среди моих идиоты не попадаются.

— Вот–вот, потому второй раз и не приглашают.

Извилина усмехается. Видит, что получилось как–то двусмысленно, вроде бы Сашка кусанул, но и себе досталось неким рикошетом. Должно быть, и он это чувствует, потому как, комкает дальнейшее, не идет в обычные с Мишей споры — что в жизни круче крутых яиц? Только еще раз показывает руками — какие размеры были у золотого карася. Седой под это только кряхтит — ему и в сетки такие не попадались. Врать же, даже в рыбацком, в группе не принято.

— Причем, на удочку! — хвалится Сашка, глядя на Михаила. — В бузу забился — ни туда, ни сюда. Послал бойцов в воду — выгонять, так они, ну скажи — не балбесы ли? — чуть не утонули. В общем, пришлось пристрелить.

— Балбесов?

— Карася!

— Ба!

— Не подтянуть было никак. Промеж глаз ему саданул. Голову, правда, повредил сильно, но он и так… него не убыло.

— Сам стрелял?

— Нет, сперва они — я только подтягивал, чтобы морда показалась. Нет, не могут они по нестандарту!

— С пулеметом тоже так! — подтверждает Михаил. — Мне кажется, чтобы хорошо стрелять, им роста не хватает.

— Еще и второго разреза глаз — чтобы по вертикали! — хохочет Лешка — Замполит.

— Может, и так, — нехотя соглашается Сашка — Снайпер. — Но считают хорошо, быстро, кого не спроси — тут же ответит, таблицы в уме держит и поправки вычислит правильно, еще расскажет — куда и как надо целиться. В общем — теория пять, а практика…

— Хер! — договаривает за него Замполит.

— Это понятно, рыба — красавЕц! — говорит Миша — Беспредел, словно в насмешку неправильно ставя ударения и уводя беседу со скучного. — И размером удалась. А по вкусу–то как?

— Царь–рыба!

— Если царь–рыба на крючке, то рыбак при ней ниже чином быть не может, — хвалит Седой.

— Не рыбак, а едок. Тот хавает, кто лицензию на ловлю выдает! — говорит Петька — Казак.

— Тоже верно, — хмыкает Замполит.

— Сложно с ними, — признается Сашка, и какое–то время не понять — о ком он? — Слишком простые души — проще наших. Все буквально понимают, без суеты… Иду пожрать — как раз мимо бочек с топливом, мы там промежуточный скрытый аэродром оформляли — вижу, караульный выставлен, только, вот, курит… Тут и коню понятно — фейерверк может получиться. Как раз встречаю ихнего старшего, что по общему обеспечению — объясняю, как могу, на пальцах: разъясни–ка своему придурку, лоху этому, что нельзя здесь курить — взлетим черными ангелочками! Кивает — сейчас сделаем! Обратно иду, в зубах ковыряюсь — караульный на том же месте, только вот висит, к губе бычек подклеен, на груди плакатик: «Здесь курить нельзя!»

Леха хохочет.

Миша грустит, жалуется: — А у нас в этом году ничего из веселого!

Седой находит должным заметить: — Сурово! Но доходчиво! — тут же одобряет он. — С вами тут цацкаешься…

Миша — Беспредел снова поднимается во весь свой немаленький рост, снимает вяленую рыбеху из гирлянды, висящей под потолочной балкой. Первым делом, отрывает и обсасывает плавники, потом разрывает леща надвое, вынимает и откладывает в сторону икру. Подцепляет ногтем и вылущивает щепку со стола. Накалывает на нее пузырь и принимается обсмаливать спичкой. Пузырь шипит, ежится, капает черным на газету. Миша сосредоточенно жует эту резину, думая о чем–то своем, потом запихивает в рот икру — всю разом. Жует и морщится, по–всякому кривя рожу — лещовая икра забивает зубы замазкой — пытается выдавить языком, но не справлялся. Снова цепляет ногтями и выламывает со стола щепу. Перекусывает ее пополам, разглядывает, снова откусывает — уже наискосок, начинает ею ковырять в зубах.

Все молча смотрят.

— Это от жадности! — укоряет Сашка — Снайпер. — Но это–то как раз понятно, а вот мебель зачем ломать?

Миша сконфуженно смотрит на щепки.

— Как с голодного острова! Может руки ему связать? — размышляет Сашка и поглядывает на всех, ища поддержки. — Ведь, сплошные убытки.

— Твоим ремнем! — предлагает Замполит.