Время своих войн 3-4

Санька спускает трусы. Та, которая «слово» говорила, свои роняет до самых ступней. Жадно разглядывают… Ничего особенного, Санька чуточку разочарован, только чувствует в себе какие–то изменения, его личный стручок вытянулся, напрягся и стал некрасивым, кривым. Никогда таким не видел.

— Теперь я тоже буду, — говорит вторая.

— Я вам буду!

Это Михаил Афанасьевич.

Мимо не прошмыгнуть. С силой, которой от него никак ожидать нельзя, он перехватывает Саньку, просовывает его наполовину сквозь ступеньки приставленной к сеннику лестницы — дальше стена, снизу клетка — попробуй смойся! — и, спустив трусы, порет ремнем. Саньке никуда не деться, но он не орет — не хватало, чтобы другие узнали. Это первый раз, когда ему достается так лихо. Другие не–в–счёт. Следующие две недели Санька купается только в трусах. Еще он волком поглядывает на девчонок, а те делают вид, что ничего не произошло.

Михаил Афанасьевич же опять болен, лежит и харкает кровью, что–то внутри открылось.

— Утку стрелять надо только в голову — понимай так, что это не голова вовсе — фашист в каске!

— А нос? — спрашивает Санька.

— Что нос?

— Мне так думать утиный нос мешает.

— Да… незадача, — чешет затылок своей культей Евгений Александрович.

— А можно я буду думать, что это самоходка быстрая, с пушкой такой?

— Какая самоходка? — не понимает Евгений Александрович.

Санька недавно был с классом в городе, где показывали документальный фильм про «Огненную дугу» — знаменитое танковое сражение.

— Можно я буду думать, что утки вовсе нет, а ее голова — это танк такой очень быстрый?

— Можно! — серьезно говорит Евгений Александрович. — Только, если танк, то его в борт надо или сзади, понял?

— Понял!

— Владимир Петрович, будьте добры, перерисуйте мальцу фрица на утиный танк!

Теперь нет фрицевского циклопа с дыркой, а есть утка… то есть — самоходная установка, и целить ее лучше даже не в смотрило боковое, а под башню — чтобы переклинило или в боезапас попало и враз снесло! Остальное с Санькиного «противотанкового ружья» (как он теперь мелкашку называет) не взять — может запросто отрикошетить, поскольку броня.

В один из дней Санька бьет «сто из ста» — дырка в дырку получается! Николай Иванович уезжает в город и торжественно привозит пять коробок патронов — говорит, остались знакомства, не все еще померли.

Теперь Санька стреляет по–настоящему — на воздухе!

— Замри, слейся, — своим скрипучим голосом говорит Алексей Федорович. — Дыши глубоко, спокойно, теперь останови дыхание и целься. Если не успел — ушла цель, снова дыши спокойно. Вернется — никуда не денется. Потом будешь успевать… — Алексей Федорович учит растягивать секунды…

Евгений Александрович играет с Санькой в «хитрые прятки». Не такие, как все погодки, то и дело, играют промеж сараев. А надо, чтобы Санька не только хорошо прятался, но и видел — «держал сектор обстрела». Евгению Александровичу много проще Саньку отыскивать, чем грибы — Санька крупнее и еще неопытный.

Санька лежит «в секрете» — винтовкой не шевелит, старается дышать мелко. Это для него самое сложное — чтобы не шевелиться, слишком живой характер. Знает, что Евгений Александрович смотрит на него в «окуляр» — половинку от черного немецкого бинокля, что прикручен проволокой к «хомуту» на культе. Откуда смотрит, Санька не видит, но знает, что тот где–то есть…

— Два раза шевельнулся! Первый раз на двадцать восьмой минуте, после того, как позицию занял, второй — на сороковой.

Санька даже знает когда: первый — это земляной муравей укусил — «стекляха», тут любой не вытерпит и чесаться начнет, а второй — бабочка перед глазами пролетела, по лбу хлопнула, откуда–то сбоку поднырнула, зараза — голову вслед повернул.

— Иди — доложись!

Санька идет к Владимиру Петровичу.

— Сколько? — спрашивает тот.

— Два.

— Поворотись–ка, сынку!

Получает прутом два раза. Евгений Александрович учит только так — считай, два раза пуля ожгла, но «дураку», Саньке, то есть, повезло — вскользь зацепила.

— Шагай, раненый!..

Николай Иванович учит дистанции.

— Свою постоянную стрелковую дистанцию ты знаешь. Мысленно располовинь ее на четыре. Теперь смотри и указывай, сколько таких отрезков вон до того пенька со щепой — сосны, что скрутило и сломало так, что на человека стало походить?

— Восемь!

— Иди — считай.

Санька сам удивляется — как так получилось — на сколько, вдруг, соврал.

— Видал, как ошибся? Вот теперь тебе это будет первое наиглавнейшее задание — свою дистанцию определять, а ошибешься — по загривку, а еще раз — то и ремня. Время тебе — одна неделя. Потом буду проверять.

За порку Санька не переживает — нечто его не пороли? — а за такое и не тронут, тут самому стыдно, если на такой простой вопрос не сумел ответить точно. Получается, что у него глаз корявый…