Время таяния снегов

Ученики организовали две рыболовецкие бригады. В рыбаки хотелось попасть каждому. Старшеклассники рассказывали волнующие истории о ночевках в палатке на берегу лимана, о необыкновенных уловах, когда за одну ночь двумя блоковыми ставными сетями удавалось поймать до двух сотен рыб.

Кайон и Ринтын попали в одну бригаду. Им повезло, потому что ребята они рослые и сильные. После долгих просьб к ним в бригаду назначили и Сашу Гольцева. Зимние обтирания снегом не только не прибавили ему здоровья, но и сильно истощили его. Саша беспрестанно болел и несколько раз за зиму лежал в больнице с воспалением легких. Но и это не отбило у него стремления закалить свой организм. Он все так же настойчиво каждое утро делал зарядку и грохотал связками своего гимнастического железа.

За овражком, по дну которого тек мутный ручей, торчали вешала для сушки юколы. Здесь и начинался участок педагогического училища. У самой горы белела палатка с торчащей сбоку железной печной трубой. Под навесом стояли бочки для засолки, мешки с крупной серой солью, большущее корыто для мойки рыбы, засольные чаны, грохот для икры и другая хозяйственная утварь. В море были поставлены три боковые сети.

Саша варил уху на костре, разложенном на гальке. Несмотря на густой дым, туча комаров не давала ему покоя. Саша отмахивался большой ложкой и ворчал сквозь зубы: рот открыть было нельзя, комары немедленно залетали туда.

Ринтын тяжело свалил мешок с продуктами возле костра и спросил Сашу:

– А где Кайон?

– Спасается от комаров в палатке,– ответил Саша.

На разложенных в палатке оленьих шкурах, заложив ногу на ногу, лежал Кайон и читал книгу.

– Ну, как там наш повар? – спросил он вошедшего Ринтына.

Вместо ответа Ринтын пожурил Кайона:

– Чем валяться на шкурах, помог бы Саше. Он, бедняга, задыхается в дыму, комары заедают. Ты должен помнить, что он слабый человек и ему нужно за лето окрепнуть.

– Да я сам хотел варить рыбу,– оправдывался Кайон,– но Саша хочет показать, как варится настоящая уха.

Бригадиром в эту бригаду был назначен учитель истории Игорь Михайлович Стремянкин – красивый молодой человек, влюбленный в свой предмет и московскую улицу, которая называлась Матросская Тишина. На этой улице он родился, а теперь там жили его родители. Игорь Михайлович работал в педучилище не первый год. Приехал еще во время войны, прямо из госпиталя. Видимо, он был серьезно болен, ходил, выворачивая ноги. На уроках он иногда гримасничал и заикался. Ребята относились к нему бережно и почтительно и в ненастную погоду старались поскорее выпроводить с рыбалки.

Кайон и Ринтын вышли из палатки на улицу. Саша по-прежнему плясал вокруг костра.

– Уха будет замечательная,– крикнул он ребятам,– тройная! С лавровым листом.

Лицо Саши было закрыто накомарником, и на фоне дыма и огня он был похож на шамана, исполняющего ритуальный танец.

– Посмотрим, попробуем твою стряпню,– сказал Кайон.– Если не одобрим, больше к костру подпускать не будем.

Но уха была замечательная. Долгое время слышался только стук ложек о жестяные миски.

– А вы заметили, что уха тройная? – торжественно спросил Саша.

– Конечно,– поспешил ответить Кайон.– Какая она еще может быть?

– Тройная уха делается так,– продолжал Саша.– Сначала варится как обыкновенная, простая уха. Затем рыба выбрасывается и кладется свежая, в тот же навар. И так до трех раз.

– А можно больше? – спросил Кайон, облизывая ложку.

– Можно,– ответил Саша.

– Интересно, какой степени будет уха со всего нашего улова? – сказал Кайон и вопросительно посмотрел на Сашу.

Тот растерянно взглянул на Ринтына и виновато спросил:

– Разве я плохо сделал?

– Все хорошо, не волнуйся,– успокоил его Ринтын,– просто как-то неловко выбрасывать варево на землю.

– Мне рассказывали, что настоящие рыбаки только так и делают,– развел руками Саша.

– Нашел кому верить! – воскликнул Кайон.– Во всех рассказах о русских рыбаках, которые ловят рыбу удочками, утверждается, что они самые большие выдумщики и врали.

– Ладно,– прервал спор Ринтын.– Не будем терять времени, надо вытащить первую сеть, уже пора ее проверять.

Саша побежал отвязывать веревку. Ринтын и Кайон впряглись и потянули тяжелую двадцатиметровую сеть. Чем тяжелее было тащить, тем радостнее было на душе: значит, много рыбы запуталось в ее ячейках.

– То-гок! То-о-гок! – помогали себе криками ребята.

Вот первые метры сети на берегу. Крупная кета, блестя на солнце чешуей, бьется, разбрызгивая воду. За ней тянется вторая, третья.

– Хороший улов! – радостно кричит Саша.– То-о-о-гок!

Днем на рыбалку приходили девчата, разделывали улов. А с самого утра являлся Игорь Михайлович.

– Существенной пользы он, конечно, не приносит,– говорил Кайон,– но его рассказы по истории очень интересны.

И действительно, Игорь Михайлович, пока варилась уха и в собственном соку шипели нанизанные на палочки кетовые брюшки, предавался воспоминаниям из русской истории. Но когда ребята обращались к нему с просьбой рассказать, что-нибудь из его военной жизни, Игорь Михайлович мрачнел, хмурился и говорил потускневшим голосом:

– Да ничего там интересного не было. Не дай бог вам воевать!