Время туманов

Второй вопил долго и страшно, на высоких бабьих нотах, часто срываясь на хриплый визг, и в те секунды, когда тот набирал воздуха для нового вопля, Шелихов слышал тяжелое жаркое потрескивание и гул, а по потолку полутемного дома медленно поплыли багровые отсветы. Крик наконец захлебнулся, но еще около минуты Семен мог различать тяжелые, дрожащие стоны и всхлипы.

— Не усвоили, видно, ребятки, что ночная Зона беготни не любит, — хмыкнул Шелихов. — Ну, тем хуже для них.

Семен, положив автомат, устало присел у стены и несколько раз глубоко вдохнул. Сердце, отравленное адреналином, еще колотило в грудную клетку, и от того, наверно, слегка подташнивало. Но, с другой стороны, этот страх был другой, рабочий, мобилизующий, что ли, и Семен даже подумал, что, чем черт не шутит, этим самым клином выйдет вышибить тот, другой, мешающий ему жить уже не один год.

— Кто знает… кто знает… — закрыв глаза, шептал Шелихов. — Ах, зараза, как оно все получается… опять… ну жизнь пошла…

— Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил Ткаченко, тронув Серого за плечо. — Ты чего, дружище? Все, уделал ты их… ну, блин, профи. Эти двое раму на себе вынесли и дружненько в аномалию влезли. Молодчина, в общем. Не прогадали мы с тобой, сталкерюга.

Шелихов, безучастно взглянув на капитана, отмахнулся и снова прикрыл глаза. Мысли исчезли, и сталкер просто слушал, как радовался Лазарев тому, что бандиты ничего не напортили в приборах, и сокрушался, что неизвестный аноб и два институтских контейнера, видимо, сгинули в аномалии вместе со старателями. Ткаченко тем временем собрал оружие, положил рядом со сталкером его дробовик и начал деловито обыскивать трупы.

— Эй, наука, вон, посмотри, что за вещь? По-моему, оно по вашей части… — Капитан передал Лазареву узкий прозрачный клин с грубой алюминиевой рукояткой. — Сдается мне, бандосы вместо ножа этой штукой пользовались.

— Аноб за номером девяносто восемь. — Ученый взглянул без особого интереса. — Распространен, хотя и дорог, но, правда, только на черном рынке. Центр ими уже почти не интересуется, а вот у… хм, местных, скажем так, частников они идут на ура. Вещь в самом деле полезная… и, кстати, не советую пробовать остроту пальцем.

— Поздно, — буркнул Ткаченко. — Сволочь, словно в масло… ладно, что хоть неглубоко. Как называется?

— В просторечии — «стеклорез» или «витринка». Подходящие по размеру и форме заливают расплавленным металлом, рукоятку обтачивают — вот тебе и ножик.

— На вид — стекло простое, — хмыкнул Ткаченко, перевязывая кровящий палец.

— Может, оно и было когда-то стеклом. — Лазарев пожал плечами. — Мы на специальном стенде такие штуковины испытывали. В общем, твердость у девяносто восьмого значительно превосходит алмазную, а по прочности и упругости все известные марки сталей — более чем в десять раз. Если при экстремальных нагрузках и ломается, то почему-то с высокотемпературной вспышкой и взрывом.

— Там еще, в Зоне, у нас в ходу вечные бритвы были, — буркнул Шелихов. — Печник Сляпа как-то раз в одном универмаге из аномалии целую коробку вытащил, несколько сотен «Невы». Половину научникам сторговал, другая по сталкерам разошлась… знатные ножи из этих бритв один местный умелец делал… лезвия как-то в клинок заковывал — и вуаля. Стоил такой резак, правда, как трехмесячный хабар, но… он того стоил. Сам видел, как мастер таким ножичком стружку с арматурины снимал.

— Ну, был у тебя такой? — заинтересованно спросил Ткаченко.

— Куда мне… мусорщик я, капитан. — Шелихов, не открывая глаз, улыбнулся. — Не всякий нормальный сталкер мог такую вещицу приобрести. Да и… как-то не всем по душе с дорогой снарягой в Зону ходить. Оно чревато.

— Объекты за номером двести двадцать девять «а», четвертая группа второго типа, — словно по книге отчеканил Лазарев. — Помню, нам приносили на серию экспериментов несколько таких бритв. Ох… сталкеры… ну разве можно редкие, фактически уникальные объекты, всего раз за всю историю Зоны образовавшиеся, на какие-то дурацкие заточки пускать?

Совершенно удивительные электромагнитные свойства, идеальная сверхпроводимость металла, аномальная прочность кристаллической решетки…

— Можно, наука. Еще как можно. — Шелихов даже улыбнулся. — Ну, вот скажи мне, Игорь… есть ли дело нормальному, обычному сталкеру до какой-то там сверхпроводимости, а? И до того, что бритва магнитит как-то там уникально, интерес разве есть? Нет, дружище… для него важно только то, что лезвия никогда не тупятся. То есть вообще никогда, что бы этим ножом ни делали — батон ли порезать, шкуру с какой-нибудь тварины снять или вон, как сейчас, подонков на ноль помножить, — с какой стороны ни глянь, вещь в хозяйстве очень нужная.

— Вы, уважаемый, немного не правы. — Игорь кашлянул и сделал рукой неопределенный жест. — Одно дело из артефактов… анобов поделки мастерить, и совсем другое — отдать их на изучение, пользу принести не одному человеку, а всему человечеству. Кондовый, дремучий эгоизм, как я заметил, вещь очень вредная, сталкер Серый.