Время убивает

– …казательства, – прилетел наконец голос полковника.

– Доказательства здесь, в квартире! – быстро ответил Никифор. – Пришлите Марина, только объясните ему всё.

Неизвестно, поверил ли Баринов сказанному, но переспрашивать он не стал.

– …мчук?

– Климчук со мной! И Анна Ветлова тоже!

– Жди группу! – вдруг прорвался сквозь свист и шипение эфира, «повреждённого» пересечением разнонаправленных времён, громкий голос полковника.

– Есть!

И связь оборвалась, словно дождавшись нужного момента.

– Что он сказал? – с любопытством осведомился Климчук.

– Пришлёт Марина.

– Отлично, Саня нормальный мужик, покажет военным, где раки зимуют. Лишь бы успел.

– После переговоров с подполковником прошло минут шесть, значит, снаружи – три, поэтому Баринов узнал о военных чуть раньше, чем я говорил с ними. Даже если Колесников вызовет свой спецназ, Кирьян Валерьевич вышлет свой раньше.

– Пусть сунутся! – весело сказал Виктор. – Угостим их из отобранной у них же классной базуки!

– Не наигрался в детстве в войнушки? – осуждающе спросил Никифор.

– Да в общем-то почти и не залипал в компе, – признался Климчук. – Родители блюли каждый мой шаг. Вот я и не сидел у компа сутками, как мои сверстники. Всё куда-то ходил: то на борьбу, то на рисование, даже на бальные танцы.

– Ты занимался танцами? – удивился Никифор.

– Ага, – смутился Виктор, – в детстве, с девяти лет.

– Что ж не пошёл по этой дороге дальше?

– Как-то всё скукожилось после восьмого класса, да и жизнь поменялась после развода отца и мамы.

– Сочувствую. – Никифор вскипятил воду, бросил в полулитровую кружку две горсти клюквы и вернулся в гостиную, заставая Истомина и Анну беседующими.

– По-моему, это, по крайней мере, спорно, – сказала женщина, успевшая подсесть к физику на диван. – Ветвление происходит в гильбертовом пространстве, а не в классическом евклидовом.

– Это ваша парадигма или Зельдовича? – с любопытством спросил Истомин. Было видно, что он ожил и чувствует себя лучше.

– Зельдовича. Но я поддерживаю его концепцию.

– О чём речь? – спросил Никифор, передавая старику кружку.

– Глеб Лаврентьевич считает, что энтропия будет распространяться в пределах светового конуса, потому что скорость процесса расширения не преодолеет световой предел. А мой непосредственный руководитель уверен, что эвереттовский процесс ветвления распространяется мгновенно из одной точки и порождает копии так же мгновенно.

– Что такое световой конус? – наморщил лоб Климчук.

– Это космологический термин, – сказал Никифор. – Любой процесс в нашей Вселенной создаёт конус расширения пространства, потому что скорость света конечна.

– То есть если ваш эн-накопитель взорвётся, то вся наша Вселенная исчезнет мгновенно, так?

– Не взорвётся, – поморщился Истомин.

– Разделится на столько копий, – пояснила Анна, – сколько в неё заложено вероятностных вариантов.

– Пустые споры, – сказал Никифор. – Нам будет всё равно, как будет расширяться энтропия, создавая хаос. Мы перестанем существовать.

– Я тут ни при чём, – поднял ладони Климчук. – Моя совесть чиста.

– Чистая совесть всего лишь признак плохой памяти.

Анна рассмеялась:

– Вы стоите друг друга.

Улыбнулся и Истомин, с удовольствием прихлёбывая напиток.

Никифор сел напротив дивана.

– Глеб Лаврентьевич, у меня вопрос поконкретней. Сейчас к вам хотели пройти двое военспецов, Колесников и Ладыжный. Вы их знаете?

Истомин отвёл глаза.

– Они… финансировали проект…

– Дело не в ваших связях. Они сели в хронокапсулу – вашу квартиру в будущем и вышли в прошлом. Они те ребята, из будущего? Или нынешние, что обитают на планете в данный момент?

– Я с ними встречи не назначал.

– Впрочем, это не имеет значения. Объясните тогда, почему я несколько раз выходил из квартиры, возвращался, но заставал там своих спутников. – Никифор кивнул на Анну и Климчука. – Хотя при включённом накопителе квартира должна была уйти в прошлое, и я не должен был там никого встретить.

– Ничего сложного, всё очень просто, – сказал Истомин, поёрзав на диване. – Эн-накопителем управляет компьютер. Когда кто-нибудь выходит, а это до вас всегда был я, он уменьшает скорость сбора энтропии до нуля, хотя продолжает удерживать объём. Естественно, замедляется и время.

– Но в последние несколько часов мы стали промахиваться: то я приду – там никого, то Виктор уходит и не может вернуться в нашу компанию.

– Компьютер догоняет объём накопления.

– Плюс происходит новое ветвление, – добавила Анна. – Вы остаётесь в главном потоке, а копии уходят в… копии.

– И где-то далеко сейчас мы сидим в копии ответвившейся Вселенной и решаем ту же проблему?

– Все ваши копии решают. Но сказать, где именно, далеко или близко, я не могу. Гильбертово пространство, в которое проваливаются версии, это скорее математика, а не физика. Оно пронизывает нас и всю нашу реальность. Любой из нас сейчас представляет собой спектр личностей, повторяющих все наши личностные характеристики, но каждый миг продолжающих действовать чуточку иначе.

– Уф! – выдохнул Климчук. – Голова кругом! Как вы помните всю эту научную дребедень?

– Наука – не дребедень, – покачала головой Анна.