Время убивает

– Почти понял. Но почему тогда граница взаимодействий разных времён пропускает радиоволны? Мы дозванивались до внешних абонентов, а те в свою очередь дозванивались до нас. Почему радио не запутывалось в вашей квантовой пене? Да, и то же самое касается телевизионных передач. Почему мы их видим, когда время в квартире движется назад?

– Работает эффект туннелирования, – сказал Истомин, немного оживляясь. – Слой пены чрезвычайно тонок, его толщина близка к планковскому пределу десять в минус сорок третьей степени сантиметра, и в нём неизбежно возникают окна. Они тоже микроскопические, однако для фотонов радиодиапазона и видимого света это не препятствие.

– Не совсем поняла насчёт суперпозиции, – неуверенно проговорила Анна. – Если амплитуда вакуумных флуктуаций увеличивается, процесс перемешивания идёт быстрее, мешая эвереттовскому S-фактору создавать копии.

– Для наглядности я упростил объяснение, – слабо улыбнулся физик.

– Я всё равно не врубился, – хохотнул Климчук. – В моей голове тоже много пены, хотя и не квантовой. Глеб Лаврентьевич, вы точно уверены в том, что декогеренция разрушит наш мир?

Истомин закрыл глаза.

– Вам плохо?! – склонилась над кроватью Анна. – Что вам дать?

– Прекрати пытать человека! – с угрозой сказал Никифор капитану.

– А что я такого спросил? – удивился тот.

Истомин открыл глаза.

– Благодарю, ничего не надо, сейчас оклемаюсь. Спасибо за морс, помог. Я прогнал эн-накопитель в будущее до предела, за которым может начаться цепная реакция распада материи. Мои расчёты оказались верными. Распад должен начаться сегодня к двенадцати часам ночи. У меня нет сомнений, что декогеренция сотрёт все материальные структуры в нашем метагалактическом домене.

– То есть мы обречены, – хмыкнул Климчук.

– Возможно, наша копия уцелеет, если мы…

Повисла пауза. Истомин о чём-то задумался, шевеля губами, словно читал молитву.

– Если мы что? – не выдержал Виктор.

Истомин очнулся.

– Если мы найдём адекватное решение.

– Здесь вы главный, почему же не нашли до сих пор?

– Виктор! – сдвинул брови Никифор.

– Что – Виктор? – возмутился Климчук. – Почему все учёные на таком уровне не задумываются о последствиях своих исследований? Кого ни возьми – проявляется лишь вред для нормальных людей! Начали изучать радиоактивность – получили атомную бомбу. Занялись вирусами – получили иммунодефицит и ковид! Сколько можно?!

– Глеб Лаврентьевич не виноват, – сказала Анна. – Таковы все мы, люди.

– Я всеобщей погибели не изобретал!

– Молодец, – усмехнулся Никифор, в глубине души понимая и доводы следователя, и Анны. – Возьми с полки пирожок. Однако давайте не будем скатываться до обвинений друг друга и человечества в целом. Предлагаю искать решение проблемы, времени у нас не много.

– Взорвать эту машину, – Климчук кивнул на стенку комнаты, за которой располагался кабинет Истомина, – к чёртовой матери!

– Мы уже обсуждали это предложение, – качнула головой Анна. – Уничтожение эн-накопителя не решает проблемы, распад начнётся сразу после уничтожения защитного кожуха машины. Это так, Глеб Лаврентьевич?

Истомин кивнул:

– Боюсь, что да.

– Помнишь, ты начала говорить о каком-то варианте? – сказал Никифор, обращаясь к женщине, незаметно для себя переходя на «ты». – Что-то такое связанное с ходом времени.

– Я подумала, что можно было бы предупредить такое ужасное развитие событий.

– Как предупредить?

– Спуститься в прошлое до момента создания Глебом Лаврентьевичем эн-накопителя, когда его ещё не было в железе.

– Да, это неплохая идея, хотя и неосуществимая. Правда, при этом мы не уберегли бы копии Мультиверса, уже вошедшие в его геном после наших недавних пересадок и возвращений.

– Почему неосуществимая? – возразил Климчук. – Когда Глеб Лаврентьевич начал строить накопитель? Два года назад. Спустимся туда и перекроем ему кислород.

– Думай, что говоришь!

– Ну я не в криминальном смысле.

– Скорость нашего спуска в прошлое, – сказала Анна с сожалением, – всего лишь в два раза выше скорости основного потока времени. Нам в таком случае пришлось бы просидеть в квартире безвылазно четыре года. Это невозможно.

– Так ведь Глеб Лаврентьевич говорил, что может регулировать скорость работы накопителя, – напомнил Климчук.

Собравшиеся у постели физика гости перевели взгляды на него.

– Не уверен, – проговорил Истомин, в глазах которого зажёгся огонёк заинтересованности. – Конечно, можно попытаться увеличить объём подсоса до необходимых величин. Увеличится и скорость спуска.

– Но это не решит судьбу отпочковавшихся от нашей метавселенных, – сказал Никифор. – Они развиваются по-своему.

– Не будь пессимистом, Ник, – укоризненно проговорила Анна, принимая его «ты». – Ведь в каждой из копий остались наши аналоги: ты, Виктор, я, Глеб Лаврентьевич. Неужели они не догадаются сделать то же самое, что собираемся совершить мы?

Мужчины переглянулись.

– И пошли они, солнцем палимы, – озадаченно пробормотал Климчук. – Аня, вы, похоже, единственная из нас, кто сохранил способность соображать.