Время вестников (сборник): Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников

— Тедди, пошёл первым, — решил Транкавель. Шевалье в очередной раз осенил себя крестом, перешагнул через гребень и сноровисто полез вниз. Секунд тридцать спустя, показавшихся вечностью оставшимся заговорщикам, лестница дёрнулась дважды и встала ровно.

— До самой земли, значит. Спустился шевалье, придерживает лестницу для дам, — с невероятным облегчением произнёс Казаков и от полноты чувств перекрестился сам. — Дамы, прошу!

Среди девиц возникло лёгкое замешательство, пресечённое тихим возгласом грозной мадам де Куртенэ. Одна из фрейлин — рыженькая и пухленькая, именем, если Казакову не изменяла память, Алиса — испуганно ойкнула, но шагнула вперёд, и Хайме галантно подсадил её на первую ступеньку.

Серж представил, как девушка в долгополом наряде с трудом лезет по мотающейся лестнице, прикинул её шансы сорваться и содрогнулся. Ох уж эти приключенческие романы, где девицы в облегающих охотничьих костюмах лазят по канату не хуже заправского матроса и лихо управляются с любым видом транспорта, от скакового коня до боевого вертолёта! Сердце стучало через раз: стоит хоть одной из них упасть…. Или, ещё хуже, завопить от испуга…

Ждать на сей раз пришлось гораздо дольше, но наконец лестница судорожно дёрнулась. Транкавель перевесился через стену, всматриваясь в сумрак. Прислушался.

— Добралась, — произнёс он. — Кто следующий? Вы, мадам?..

…Мадам де Куртенэ, поджав губы, шагнула на лестницу последней. Едва она скрылась за гребнем, случилось то, от чего допреж Господь уберегал: распахнулась тяжёлая дверь в башню, послышались грубые голоса и блеснул факельный свет. Стража!

На открытой всем ветрам площадке было некуда спрятаться, но вышедшие из освещённого помещения стражники не сразу разглядели, что творится в окружающей темноте. Парочка замешкавшихся на стене беглецов разом присела, вжимаясь к холодный камень. Казаков нашарил спрятанную под одеждой кобуру и вытащил пистолет — он не знал толком, в кого собирается стрелять и собирается ли вообще, но ощущение рубчатой рукояти в ладони придавало изрядно уверенности. Может, им повезёт? Может, дозорные сослепу не заметят свисающей лестницы и съёжившихся людей? Погалдят и разойдутся на свои посты?

Однако уже в следующий миг стало ясно, что отпущенный на сегодня лимит удачи компания беглецов исчерпала до дна.

— Эй, кто к девкам в город бегал, а лестницу втянуть за собой позабыл? — гаркнул командный голос. — Совсем распустились, сыны свиньи. Убрать неме… эй, это ещё кто? Тревога!

Сидевший рядом с Сержем Хайме издал низкий, горловой звук, похожий на урчание большой кошки, и длинным прыжком бросил себя вперёд, в тёмный людской ком. Тонко и противно лязгнуло железо о железо, кто-то истошно завизжал.

Казаков застыл в классической «шерифской» стойке, водил стволом, не решаясь спустить курок. Сбившиеся в бесформенную многоногую и многорукую кучу тени были неразличимы — а ну как подстрелишь Хайме? Проклятье, сколько их там — пятеро, шестеро?..

Плотный человеческий ком распался на несколько фигур, разлетевшихся в стороны. Одна, шатаясь и хрипя, сложилась пополам и упала. Вторая, высокая и широкоплечая, наотмашь полосуя воздух мутно блестящим лезвием, с устрашающим рыком надвинулась на проворно ускользающий в сторону узкий силуэт. Крутясь на месте, Хайме ловко отмахивался позаимствованным коротким мечом. Двое других приплясывали вокруг, но нападать не отваживались, зато орали как резаные, призывая подмогу. Ещё один, вывалившись из общей схватки, опрометью бросился мимо застывшего Казакова к лестнице, ведущей в недра башни, и барон де Шательро совершенно машинально выстрелил.

Выстрел шарахнул громко, раскатисто — молотком по листу фанеры. Стражник, словно получив промеж лопаток ломом, покатился по камням. Казаков развернулся на каблуках и спустил курок ещё трижды, как на соревнованиях по скоростной стрельбе. Следующий миг растянулся в восприятии Казакова замедленной съёмкой, картинкой «slow-move», будто в компьютерной игре-стрелялке, до которых лейтенант был весьма охоч. Только сейчас всё было по-настоящему.

Дважды он попал. Один раз — промахнулся. И кое-чего не учёл, а именно — того, что Хайме де Транкавель, при всём своём хладнокровии, тоже никогда прежде не слышал пистолетной стрельбы.

Двоих крикунов швырнуло навзничь, третья пуля ушла «в молоко», а Хайме машинально дёрнулся на грохот и вспышки выстрелов. Лицо у него было азартно-недоумённое. Таким же оно осталось и тогда, когда длинный клинок лимассольского стражника, продолжая замах, косо чиркнул Хайме де Транкавеля по горлу. Без звука Хайме опрокинулся назад и полетел вниз со стены, на щербатый булыжник внутреннего двора.