Время воды

— Толстый кошелек решает все проблемы, — продолжил шофер свою мысль. — Все алкаши — люди бедные. Богатый человек не может стать алкашом, ему всегда есть на что опохмелиться и кровь почистить. Он пьет качественное бухло, а не лосьоны и стеклоочистители. У него руки не трясутся и голова не трещит, потому что он может спать, пока не отоспится. И жена его не будет подшивать. Наоборот, он сам с ней чего хочет может сделать. Вот только где хранятся эти кошельки?

— В задних карманах, — встрял Дима.

— Почему сразу в задних? — отчего-то обиделся водитель. — У меня есть потайной нагрудный карманчик.

— В задних, в задних, — упрямо повторил Репа. — Почему, думаете, тетки рассматривают мужские зады?

— У нас не бывает целлюлита, — высказал предположение я.

— Нет, — Дима выкинул в окошко пустую бутылку. — Они прицениваются к толщине кошелька, запрятанного в задний карман. А уж потом обращают внимание на передние признаки. Я поэтому ношу в кошельке нарезанную газету.

— Дешевые понты, — ухмыльнулся водитель.

— Я не ради понтов — ради женщин, — Дима бросил недобрый взгляд на таксиста. — А ты вообще чего здесь делаешь?

— Я вас везу, — оправдался водила.

— Вот и вези, — Дима потянулся к коробке с шампанским и сказал, обращаясь уже ко мне: — Да ты не переживай, Витек, щас к теткам поедем. У меня этих адресов в записной книжке — всех не переимеешь. Давай выпьем за них!

Мы выпили. И выпитое нами вдруг пересекло некую грань и стало самостоятельным хозяйствующим субъектом.

— Мне нужно в туалет, — попросился водитель, зажимая ладонью рот.

Не дожидаясь ответа, он нескладно выбросился из машины и сложной траекторией устремился к фонтану, где, обняв каменного мальчика за шею, принялся блевать на пушистый снег.

Глядя на него, я понял, что меня тоже тошнит. Тошнит, качает и уносит в сон… Я посмотрел на Диму — тот тоже начинал клевать носом в торпеду. Его пятиугольная голова покраснела от макушки до основания короткой шеи и стала напоминать сваренную в кастрюле свеклу. Я почувствовал, что пора привлекать Диму к плану Снеткова, иначе потом будет поздно.

— Дима, есть серьезная тема.

— Об овцах? — Дима икнул.

— О том, что на них сильно воздействует.

— Знаю, — перебил меня он, улыбаясь глупей, чем когда-либо, — есть такой порошок, от него девки начинают хотеть всех, кто хоть как-либо движется.

— Нет, Дима, это не порошок. Это деньги. Это торговля, это коммерция. Крупный опт.

Судя по отсутствующему выражению Диминого лица, информация требовала более подробного разъяснения, поэтому я стал раскрывать план Снеткова как можно подробней. Я начал с того, что страна катится в пропасть. Рассказал об огромных, безграничных возможностях ограниченного товарищества. Я не преминул употребить сильнодействующее выражение «СИФ Слынчев Бряг». Я спросил Диму, не возражает ли он, если я буду оплачивать его услуги в американской валюте. В конце концов я предложил ему стать моим замом.

— Это ведь и есть тот самый шанс, которого я дожидаюсь! — закричал в ответ мой одноклассник. — Согласен!..

— Я тоже на все согласен! Братцы, возьмите меня с собой в СИФ Слынчев Бряг, — вторил ему шоферюга, который, как оказалось, тоже слушал рассказ, прижавшись носом к боковому стеклу.

— Возьмем его, босс? — Дима принял на себя обязанности моего зама.

Нужно было ответить отказом, но подробная детализация плана и отсутствие закуски окончательно подкосили меня — я засыпал. Маленькие кислые пузырьки заполнили собой все внутричерепное пространство и сделали голову легкой и теплой, словно воздушный шар. Сознание неуловимо исчезало, бессознательно растворяясь в подсознании.

— Мне нужно подумать, — с трудом проговорил я и потянулся к бутылке с шампанским.

А дотянулся или нет — я не знаю, ибо воздушный шар оторвался от земли и унес меня в тихое беззвездное подпространство…

Глава 8. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ

Мудрость приходит с трагическим опозданием или не приходит совсем. Обычные спутники мудрости — боль и тоска. Поэтому в трудных ситуациях человек чаще полагается на интуицию и высшие силы. Интуиция освобождает от неких моральных принципов, высшие силы — от ответственности за свои действия. Таковы правила этого странного несправедливого мира.

Совпало ли мое пробуждение с пониманием жизненных истин или было обычным озарением, но в тот день я узнал, что похмелье от шампанского значительно тяжелее и неприятнее, чем похмелье от браги. Это всепоглощающее ощущение проникло в меня около четырех часов дня. А следом за ним — раскаяние, горький привкус вины за то, будто бы я проспал что-то важное и навсегда опоздал куда-то.

Но куда?

Воздушный шар, в который вчера превратилась моя голова, потерпел крушение и разбился вдребезги, потому думалось плохо, думалось по частям. Чтобы уйти от боли и тошноты, нужно было не мыслить, не слышать, не открывать глаза. Нужно было неподвижно лежать.