Время волка. Пленница дважды (СИ)

  Хорезмшах, не послушавшись наставлений Чингиз-хана и не вникнув глубоко, отдал приказ, допускающий пролитие их крови и захват их имущества. Он не понял того, что с разрешением их убийства [букв, крови] и [захвата их] имущества станет запретной жизнь [его собственная и жизнь его подданных]. Гайир-хан, согласно приказу [султана], умертвил их, но [тем самым] он разорил целый мир и обездолил целый народ

  Чингисхан потребовал выдать убийцу купцов и направил нового посла Ибн Кафраджем Богра с посланием: "Ты даровал подписанное твоей рукой обещание обеспечить безопасность для купцов и не нападать ни на кого из них, но поступил вероломно и нарушил слово. Вероломство мерзко, а со стороны султана ислама еще более! И если ты утверждаешь, что совершенное Иналом сделано не по твоему велению, то выдай мне Инала, чтобы мы наказали его за преступление и помешали кровопролитию. А в противном случае - война, в которой самые дорогие души станут дешевы и древки копий преломятся". Но он также был обезглавлен. А по обычаям монголов за убийство послов ответить должен был не только правитель, но и весь его народ...

  В Гургандж приходили вести, одна печальнее другой, одни за другим пали города. Враги там убивали всех до единого, кроме красивых женщин и ремесленников, взятых в плен. Они разрушали ирригацию, с незапамятных времен построенную трудолюбивыми земледельцами Маверранахра. Эти люди не знали ни страха, ни жалости. В простом народе говорили, что они пришли из Преисподней. Отступая, султан оставил столицу, управление полностью возложил на мать. В 1204 г., когда город осаждало войска правителя таджикской династии Гуридов, она успешно руководила обороной. Дочь половецкого хана, степнячка, выросшая на коне, неплохо разбиралась в военном деле и чувствовала себя в своей тарелке. А уж принимать решения отдавать приказы получалось не хуже любого мужчины! Зря думали наивные персы, что легко будет захватить город, где правит женщина...

  Но теперь она уже не молода, пропал тот задор, та непреодолимая тяга к опасности, да и нервы стали подводить. Узнав, что сын бежал на остров в Каспийском море, она долго молчала, не выходя из своих покоев, даже на заседание диван-ал-ард (войскового дивана). К тому же пропал визирь Ала ал-Мулал-Алави. Зачем бежал? Куда бежал? Джин что ли в него вселился? Никто не мог понять. Вскоре о объявился как...Военачальник Чингисхана. Предательство повсюду. Сначала предали купцы, убитые в Отраре, затем стали предавать жители вассальных земель. И теперь сам визирь... Вскоре пропал и евнух, урожденный латинянин Эмин.

  В Гургандже теперь все по-другому: нет шума и веселья на базарах, нет на улицах сказителей и бродячих артистов, только звуки азана прерывают тишину. Люди теперь собираются только вокруг проповедников, которые рассказывают о Страшном суде. Даже во дворце тихо: не слышны смех и ругань наложниц и звуков арфы. Город осаждался врагами и ранее, но чтобы приближалась смерть, которая сметала на своем пути всех и вся...

  Хан-Султан теперь все чаще во сне приходил Усмани напоминал, что скоро, очень скоро сбудется его проклятие, скоро хорезмийцы своей кровью ответят за кровь его семьи и самаркандцев. И саму хатун заберет смерть, тогда встретятся они после Страшного суда в аду.

  Хан-Султан было не узнать: теперь улыбка никогда не появлялась на её лице, взгляд был наполнен тревогой и ожиданием чего-то страшного. С приближением смерти к мирному городу, ей захотелось больше общаться с младшими сестрами и братьями. У нее не было детей, после неудачного рака замуж не захотела. Её руки просили многие эмиры, визири, но она наотрез отказывала, как бы отец ни нахваливал потенциальных женихов. А теперь в ней словно проснулась мать, только сейчас стала понимать, что самая старшая среди детей султана и не может, никак не может допустить, чтобы братьев убивали, а сестренок, того хуже, насиловали. По ее приказу прислали гвардеец из хараса (гвардия из воинов-рабов) учил в саду сражаться саблей и ездить верхом в присутствии младших братьев (нельзя было уединяться с мужчиной). Если монголы возьмут город, то придется защищаться. Теперь она все чаще вспоминала, что ее предки, и со стороны отца, и со стороны матери, были воинственными кочевниками, у которых конь и лук были родными братьями. Глядя на это, Теркен говорила суровым голосом: "Вместо того, чтобы выходить замуж, в игрушки играешь?!" А сама думала. Вернуть бы молодость, села бы на коня и поскакала бы на охоту с соплеменниками. И стреляла бы из лука точно в цель. А это девчонка, только и научилась за все время, что саблю правильно держать.